— Погоди, погоди, чуток…
Гопак подогнал машину поближе к воротам, потом, тяжело перегнувшись, достал с заднего сиденья что-то громоздкое, обернутое в газеты, и все пошли в дом.
За воротами осталась только Сима. Она молча кивнула в ответ на приветствие Ивана Евгеньевича, но с места не двинулась. Тамара же, взволнованная приездом Гопаков, — им она была рада как никому из гостей, — и внимания не обратила на «соперницу», сразу забыла о ней.
— Здесь три ступеньки, Иван Евгеньевич! Не упадите, — суетилась она, думая только о том, как бы лучше и радушнее приветить дорогих гостей.
VIII
Появление Гопаков на свадьбе произвело впечатление. Гости разом зашумели, повыскакивали из-за стола. Парни помогли Жене снять жакет; его не бросили в общую кучу на кровати в соседней комнате, а аккуратно распяли на плечиках и повесили в шифоньер. Ивана же Евгеньевича, по его просьбе, провели в сенцы и там, зажигая спички, ждали, когда он отмоет пропахшие бензином руки.
Девчата за эти короткие минуты успели прибрать на столе, выставить последние свадебные яства.
— Я опоздал… Но и я хочу выпить за счастье молодых, — подымая «штрафной» стакан, сказал Гопак. — Я желаю Тамаре и ее мужу счастья в жизни, крепкой любви, материального благополучия… Тамаре же лично, я знаю ее как прекрасного новатора, я желаю…
Тост слушали внимательно, особенно Тамара. Она подалась вперед, так что край стола больно уперся в грудь, и слушала, затаив дыхание. Щедро долитая рюмка в ее руке слегка дрожала, и густые капли, просачиваясь меж пальцев, скатывались на белую скатерть. Правда, порой ей казалось, что Иван Евгеньевич чуточку перехлестывает, напрасно хвалит — ведь его заслуга, а не ее в победе над Чекиным… Но все равно слушать было приятно…
«Нова-тор!» — тихонько передразнил кто-то справа Гопака. Кто? Конечно, Переметов!.. Тамара даже не посмотрела в его сторону, но все внутри у нее перевернулось. «Ну и дружки у Павлика!» — с горечью подумала она и сейчас же, боясь прослушать Гопака, постаралась забыть о Переметове.
Иван Евгеньевич закончил, и звонко встретились над столом рюмки. Опрокинув свой стакан и бросив в белозубый рот фиолетовый кружок лука, он наклонился к Тамаре и шепнул:
— А у меня, Томочка, подарок для тебя свадебный. Вон в углу, в газетах… Сам сделал.
— Зачем вы, Иван Евгеньевич?
— Ладно-ладно!..
Гопаки не переставали быть центром внимания всех. Когда посередине стола взгромоздили бабушкину глиняную жаровню с остатками румяной гусятины, Иван Евгеньевич очень к месту рассказал анекдот об ощипанном живом гусаке. Потом, выпив еще, он вспомнил молодость и рассказал об одном из первых своих изобретений — кинопередвижке, показывающей фильмы без перерыва. До войны это было, действительно, немалым достижением.
— Великое открытие сделал! — потрясая чертежиком, набросанном на лоскутке бумажной салфетки, гремел он; и выражение лица его при этом делалось грозным, как у императора. — Только… Только, правда, пожарникам мое изобретение не понравилось. Эх, и взяли они меня в оборот! Огнеопасно, говорят, и не спорь!.. Я не поверил, разозлился… А через неделю поверил. Через неделю сгорело мое кино.
Иван Евгеньевич рассмеялся и опять предстал перед всеми добрым, простодушным хохлом, который и муху не обидит, но и себя в обиду не даст. Его дружно поддержало все застолье. Парни явно симпатизировали ему. Даже Переметов, еще недавно выражавший недовольство по поводу «новатора», сейчас долго хохотал, ударяя себя ладонями по коленкам:
— Молодец!.. Н-ну, молодец, Иван Евгеньевич!..
Девчата же с любопытством поглядывали на Женю, которая, наоборот, сидела очень скромненько и больше молчала. Но это было красноречивое молчание. Все, что ни говорилось, отражалось, как в зеркале, на ее очень милом живом лице. Если речь шла о вещах серьезных, большие темные глаза Жени делались задумчивыми, а несколько чувственный алый рот с чуть заметными усиками над верхней губой тоже серьезно поджимался. Она по-своему помогала говорившему, временами заинтересованно поддакивая, понимающе кивая коротко остриженной черноволосой головкой. На шутки Женя отвечала негромким приятным смешком, который всегда звучал одинаково и одинаково подбадривал, располагал к ней шутников.
Умение «Гопачки» вести себя на людях, а главное, модная прическа, изящное тугое платье непривычной, но скромной расцветки привлекало заводских девчат. Что греха таить, все они, конечно, далеко не равнодушны к модам, и только занятость, обилие домашних хлопот, а подчас и нехватка средств мешают им одеться так, как хочется.