— Тема? — весь просиял Пестерев.
— Только, пожалуйста, встретимся в перерыв. Сейчас, видите, очень-очень некогда!..
В обеденный перерыв они встретились в голом сквере неподалеку от цеха и, устроившись на согретой солнцем чугунной скамейке, долго говорили. А в следующий вторник, проходя утром мимо табельной, Тамара удивилась шумной толкучке возле стенда, где обычно наклеивали городскую газету. «Опять про нас что-нибудь!» — подумала она: ей и в голову не пришло, что это та самая статья, — не очень-то верилось в способности синеглазого журналиста. Она бы так и не подошла, если бы не Иван Евгеньевич Гопак.
Гопак, вероятно, заходил к жене, работавшей в механическом, и тоже заинтересовался газетой. Тамара сразу узнала его в толпе по грузноватой осанке и слегка взлохмаченной посеребренной шевелюре. Приблизившись к стенду, она услышала, как Иван Евгеньевич, уже уходя, сказал кому-то рядом:
— Дела-а у вас!.. А кто это Антипина? Ну-ну, знаю!
Большая, в треть газетной страницы, статья была мелконько подписана: «А. Пестерев». Тамара улыбнулась, подумав, какое, наверное, счастливое лицо было сегодня у парня, когда он развернул газету, но тут же, встревоженная словами Гопака, нахмурилась и принялась за чтение. «Рядом с новатором…» (Хорошее название, хотя немножко и непонятно!..) Понравилось и начало, где было красиво сказано, что молодежь — надежда и будущее нашего великого народа. И дальше — тоже хорошо. Дальше было написано, что молодежь требует к себе внимания и ей нужно помогать. Пестерев ратовал за то, чтобы молодым рабочим создавали на производстве отличные условия: не боялись доверить им новое оборудование, новый инструмент и выполнение сложных заказов. Он отмечал, что, к сожалению, так делается не везде. И с этого места в статье говорилось о машиностроительном заводе и о цехе, где работает Тамара. Упоминались знакомые фамилии, больше начальства… И тоже все правильно. Вот и…
Сердце девушки замерло, а озябшие пальцы невольно и крепко уцепились за крашеную планку, прибитую снизу к стенду. Она читала:
«В цехе существует такой порядок: одним — все, другим — ничего. Исключительное положение, например, занимает токарь С. Чекин. Ему предоставлен прекрасный станок, заказы даются только выгодные. С. Чекин обрабатывает те детали, которые хорошо оплачиваются. Не случайно его заработок самый высокий на участке.
В диаметрально противоположные условия поставлена молодая работница, выпускница ремесленного училища Т. Антипина. Она рассказывает…»
— Ну, Антипина дае-ет! — с издевочкой произнес кто-то за Тамариной спиной. — Уж до газеты дошла!
Тамара даже не обернулась. Она внимательно дочитала статью до конца и выбралась из толпы. «Что ж, Пестерев — молодец! Хорошо написал…» Ей было радостно, но и почему-то тревожно. Почему? Может быть, потому, что пока она независимо и молча стояла возле инструменталки, дожидаясь своей очереди, и позднее, когда с гордо поднятой головой проходила по цеху, несколько раз ловила на себе странные взгляды: не поймешь — или сочувствовали ей, или удивлялись, или еще что-то.
Немного совестно было ей встречаться с Чекиным. «Обидится старик, — думала она. — Обидится… Хотя что? В газете правда написана!» Несколько раз она украдкой поглядывала туда, где обычно работал Чекин. Его не было. «Куда делся? Или заболел?..» Тамара боялась признаться себе, что ей страшновато теперь показаться ему на глаза: мало ли что!
Встретиться пришлось скоро. Примерно через час, как Тамара заступила на смену, ее неожиданно позвали в партийное бюро. «Почему в партбюро? — терялась она в догадках. — Я не партийная, даже не комсомолка еще!..» Но раздумывать было некогда и, торопливо ополоснув грязные руки в душевой, она взбежала по широкой скрипучей лестнице на второй этаж.
В просторной прибранной комнате ее ждали секретарь цехового партийного бюро Поставничев, Чекин и… Павел Курасов. Поставничев сидел на своем месте за письменным столом (позади красноватый облупленный сейф с непомерно большой скобой) и что-то аккуратно подчеркивал в развернутой перед ним газете. Чекин нахохлился за другим столом — длинным, приставленным торцом к столу секретаря; покрыт был этот длинный стол вместо скатерти старыми полотняными плакатами, аршинные меловые буквы слабо проступали с обратной стороны… Чекин явно нервничал: костлявый его палец с надломленным траурным ногтем методично пощелкивал по звонкому пустому графину; когда вошла Тамара, он с усилием поднял недовольное, сегодня почему-то еще гуще заросшее лицо, и посмотрел на нее через круглые очки такими несчастными глазами, что девушке стало уж совсем не по себе.