— Я домой не вернусь, — обрадовал Хайме, — я намерен вступить в твой полк и вступлю, а отец поймет.
— Роскошно, — выразил восторг будущий начальник будущего же героя. — Надо полагать, объясняться с доном Антонио и доньей Мартой предстоит мне?
— Не угадал. — Хайме откровенно потешался. — Инья им написала, что боится отпускать тебя одного и что я готов за тобой присмотреть.
— Ты?! — задохнулся от подобной наглости герцог. — За мной?!
— Я, — подтвердил Хайме. — Если ты каждой встречной хитане будешь бросать по рубину, сестра с детьми по миру пойдут.
— Каналья, — с чувством произнес де Ригаско, — так ты видел?
— Видел, — хихикнул шурин. — Мучача — прелесть. Скажешь, где найти?
— В адуаре, — пожал плечами Карлос, — а может, в таверне или на ярмарке. Захочешь — найдешь!
— А ты? — соизволил удивиться Хайме. — Я-то думал…
— А вот думать всяким щенкам не по рангу, для этого полковники есть! — отрезал Карлос, вглядываясь в поредевшую толпу. Впереди была неделя свободы, и будь он проклят, если проведет ее всю в обществе Гонсало. Зануда никогда не поймет, что жить можно не только на войне, и хорошо жить.
— Ты меня берешь, — удовлетворенно улыбнулся Хайме, — впрочем, я и не сомневался.
— Помолчи, — прикрикнул герцог, догоняя ординарца. — Лопе, как устроили слуг сеньоры и лошадей?
— Их поставили там, где обычно ставят выезд вашей матушки.
— Хорошо. Помнишь, где «Песня паломника»?
— Да, сеньор. Направо от разрушенной башни, за овечьим колодцем, — Лопе вечно говорил, словно выдавливая слова. Тех, кто видел одноухого гиганта впервые, это пугало, но Карлос не променял бы Лопе на роту султанских телохранителей. И даже на армию.
— Хайме, направо, да поосторожней, не задави какую-нибудь паломницу.
— Сам не задави! — огрызнулся шурин. — Постой, ты сказал, направо? Но Сургос налево!
— Спасибо, объяснил, а то я не знал. Хотя… Отправлю-ка я тебя к командору засвидетельствовать почтение, а сам — к хитанам.
— Хитаны тоже в Сургосе, — вывернулся шурин, — а ты… Ты что, в горы собрался?!
— Дальше, в Виорн, — свел брови де Ригаско. — Меня давно привлекают хаммериане и, особенно, хаммерианки. Я решил послушать парочку проповедей.
— Шутишь? — предположил Хайме, но в смешливых глазах мелькнула растерянность. — С ними же с тоски сбесишься!
— А кто сказал, что мир создан для радости? — пожал плечами Карлос и не выдержал, засмеялся. — Ладно, твоя взяла, проповедей не будет. Для начала завернем в «Песню». Альфорка с Доблехо, надо полагать, уже там, я их пригласил, если ты не знал. Надеюсь, бездельники еще не все проглотили, а дальше… Лично я намерен нанести визит горным кабанам. Приватный, разумеется.
Глава 2
Караван был небольшим, чтобы не сказать убогим — крытая повозка да дюжина всадников. Для приличной охоты мало до невозможности, но Карлос собирался набрать загонщиков в каком-то Туторе-де-ла-Серроха. Заехать в городок присоветовал прицепившийся к столичным гостям пожилой дворянин, только откуда в таком захолустье хорошие загонщики? Наверняка какие-нибудь увальни на мулах…
— Надо было взять собак в Ригаско, — проворчал Хайме, разглядывая серо-желтые от выгоревшей травы предгорья. — Бьюсь об заклад, в этом Туторе нам подсунут каких-нибудь дворняг! И аркебузы у нас не охотничьи, и…
— Помолчи! — огрызнулся Карлос, еще вчера укушенный дурной мухой. — А еще лучше подумай. На кого бы мы походили, заявившись в обитель с гончими и кабаньими мечами? Да еще накануне праздника!
— Собак можно было сразу в «Песню», — заупрямился Хайме, — и загонщиков туда же.
— А то у Инес с Гьомар глаз и ушей нет? — Де Ригаско приподнялся в стременах, обозревая расплавленный горизонт. — Сейчас мы взяли да поехали. То ли в Сургос, к Хенилье, то ли к границе. Ну, погоняли мимоходом кабанов, местные дворяне подбили… А заикнись я об охоте, сидеть бы мне в монастырском приюте до конца празднований, да и тебе тоже.
— Почему? — не понял Хайме, полагавший сидение в четырех стенах дурной тратой времени. — Нас же все равно внутрь не пустили бы.
— Женишься — узнаешь, — отрезал герцог и замолчал. Когда Карлос подобным образом обрывал разговор, самым разумным было убраться подальше, что Хайме и сделал, придержав Пикаро. Ссора в планы молодого человека не входила никоим образом, тем более Карлос согласился взять родича в полк. Хайме готовился к разговору всю дорогу от Ригаско до Муэны, а он занял пару минут. Родич сперва ругнулся от неожиданности, потом рассмеялся и, наконец, согласился. Надо полагать, вспомнил, как сам в юности удрал на войну под чужим именем. Конечно, наследника де Ригаско скоро опознали, но Карлос успел прослыть храбрецом и счастливчиком. Товарищи простили ему даже титул, а у Хайме де Реваля особых титулов нет. Дворянин и дворянин, не первый и не последний. То есть пока не первый…
Молодой человек верил в свою звезду и не сомневался, что быть ему новым Адалидом, но для начала следовало попасть в армию и на войну. С первым решилось на удивление просто, но войны не предвиделось. Жаль, но ничего не поделаешь! Хайме пару раз щипнул то место, на котором предстояло появиться усам, и присоединился к повозке, вернее, к ехавшим рядом с ней офицерам и местному сеньору. Имя муэнца, как назло, вылетело из головы, но именно он приветливо улыбнулся и заставил солового шагнуть в сторону, освобождая место еще для одного всадника.
— Вы ведь впервые в наших краях, не так ли? — на правах старшего осведомился муэнец.
— Да, сударь, — подбоченился Хайме, — но, надеюсь, не в последний. Когда дойдут руки до Бутора, Муэны не миновать.
— Вижу, вы жаждете крови? — подмигнул Себастьян Доблехо. — Со временем это пройдет. Годам эдак к шестидесяти.
— К пятидесяти. — Мануэль Альфорка, которого друзья чаще звали Маноло, не мог не спорить. — В любом случае у Хайме до успокоения прорва времени.
— О да. — Доблехо развернулся к муэнцу. — Дон Луис, да будет вам известно, что сей юнец вступает в наш полк.