Она не пытается меня изменить. Не наряжает меня, не маскирует тот факт, что у меня грубые руки и ещё более грубое прошлое. Наоборот, она выставляет всё это напоказ. Молли нечего скрывать. Значит, и мне тоже.
Я широко улыбаюсь, беру её за подбородок и наклоняюсь для ещё одного поцелуя.
Желание ударяет прямо в пах. И это при том, что мы только что трахались в душе, а до этого — в её огромной мягкой постели. И это не считая того, что было вчера, когда она брала меня в рот, а я потом довёл её до оргазма, пока она вцеплялась в изголовье кровати.
— Как думаешь, обед затянется? — рычу я.
Она смеётся, её тёплое дыхание касается моей щеки.
— Часа на два.
Я бросаю взгляд на её платье.
— Хорошо, что ты не в брюках. Так кое-что в машине будет проще провернуть.
— Что за «кое-что»?
Я ухмыляюсь и открываю дверь.
— Скоро узнаешь. Пошли.
Шлёпаю её по заднице, и она снова смеётся.
Этот звук я хочу слышать до конца жизни. Хотя её мама, если я её не покорю, может эту жизнь и сократить.
Поправляя шляпу, иду за Молли к лифту.
Это далеко не первый раз, когда мне приходится держаться по-ковбойски.
И точно не последний.
Ресторан действительно хороший.
Тот самый тип заведения, где белоснежные скатерти, официанты в пиджаках, а состоятельные посетители потягивают вино из огромных бокалов и ковыряются в изящных салатах и идеально зажаренном лососе.
Но всё-таки мы в Техасе. Я бы чувствовал себя не к месту даже в своих самых приличных джинсах и белой рубашке, если бы не стойка для шляп у стойки хостес, забитая самыми разными ковбойскими шляпами.
Чувствую, как на меня смотрят, пока снимаю свою шляпу и провожу рукой по волосам. Губы Молли дёргаются в улыбке.
— Что? — спрашиваю я.
Она кивает в сторону зала.
— Кажется, Даллас тебя одобряет.
Я оглядываюсь и усмехаюсь. Я высокий, так что привык к вниманию, когда захожу в людные места. Но это тот случай, когда иначе как с юмором не воспримешь. Иначе можно и покраснеть.
Несколько человек, и мужчин, и женщин, откровенно глазеют, пока я вешаю шляпу на стойку и следую за Молли и хостес в зал.
— Да здравствуют ковбои, — говорит одна женщина своей подруге, когда я прохожу мимо.
Я усмехаюсь.
— Кажется, он тебя услышал, — отвечает подруга.
— Надеюсь. И надеюсь, он услышал, что эти Wranglers сидят на нём ну очень, очень хорошо.
Я замечаю Обри задолго до того, как мы подходим к столику. Она светлее Молли, но у них одинаковые носы и горделивые плечи. Её взгляд сначала цепляется за дочь, а потом переключается на меня.
Губы Обри сжимаются, прежде чем на лице появляется натянутая улыбка.
— Привет, ребята.
Она встаёт и обнимает Молли.
— Мам! Привет! Надеюсь, ты не долго ждёшь?
— Вовсе нет. Просто хотела не опоздать и приехала чуть раньше. Сегодня пробок почти не было.
Обри снова смотрит на меня. Её глаза чуть расширяются, пока она разглядывает меня с ног до головы, начиная с ботинок и заканчивая бородой.
— Ты, должно быть, Кэш.
— Да, мэм. Рад наконец познакомиться.
Я протягиваю руку, и она её пожимает. У нас в Хартсвилле принято целовать родных в щёку. Обри мне пока не семья, но терять мне нечего. Вернее, терять мне есть что, но я готов рискнуть.
Так что я наклоняюсь и чмокаю её в щёку. Краем глаза замечаю, как Молли улыбается, а её мама, когда я отстраняюсь, прикрывает щёку рукой.
— Я Обри.
Мне кажется, или её шея начинает розоветь?
— Когда Молли сказала, что ты будешь с нами, это было… неожиданностью.
Я отодвигаю стул для Молли.
— Думаю, для всех неожиданность, что я здесь оказался. Мы с Молли не особо ладили, когда только познакомились.
— Да, я слышала.
Обри внимательно смотрит, как Молли садится. Я придвигаю её стул, а затем тянусь к стулу Обри, но она останавливает меня.
— Я сама, спасибо.
— Как скажете, мэм.
Пока я усаживаюсь напротив неё, задняя часть шеи горит огнём.
Разворачивая салфетку, Обри молча кладёт её себе на колени.
Да, это будет неловкий разговор. Но я не могу сдаваться. Возможно, я не завоюю её доверие за один вечер, но это не значит, что она никогда меня не примет. Мне просто нужно показать ей, что я готов горы свернуть ради счастья её дочери.
Да, у меня пока не так много денег. И моя семья далека от идеала. Но я люблю их, а они любят меня. Я забочусь о своих.
Я буду защищать эту женщину до последнего вздоха. А пока я жив, моя цель — сделать всё, чтобы её мечты сбылись. Я здесь не для того, чтобы разрушить её мечты. Или приглушить её свет. И, к счастью, у меня есть доказательство этого прямо в кармане.