— Да, вот именно! Не понимаю, почему кто-то вообще выбирает такой образ жизни.
— Ну, если честно, немного выбираться на природу было бы неплохо, — Пальмер бросает взгляд на панорамные окна, выходящие на центр Далласа. Город окутан густым маревом, окрашенным закатом в желтоватый оттенок. — Живя здесь, я могу неделями не выходить на улицу. Иногда чувствую себя вампиром. В детстве мы с отцом часто охотились. Иногда мне этого не хватает.
— На ранчо такая же жара и духота, как и в Далласе.
Он поворачивается ко мне.
— Не знаю. Весь этот бетон, здания, машины, загрязнение… Это не сравнить с открытым простором ранчо.
— Может быть, — я снова опускаю взгляд на ноутбук. Живот сводит от боли. — Спасибо, что поддержал разговор.
— Если ты действительно унаследовала ранчо, я бы с радостью приехал к тебе в гости.
— Ты уже используешь меня ради вина, а теперь ещё и ради ранчо?
— Значит, тебе всё-таки досталось рабочее ранчо, — он улыбается.
Я медленно перебираю пальцами по клавиатуре.
— Спокойной ночи, Пальмер.
— Спокойной, Молли. И давай уж называть вещи своими именами. Я использую тебя ради секса. А вино и ранчо — это просто бонус.
Я смеюсь, он смеётся, а потом он разворачивается и выходит из моей квартиры. Я живу на восемнадцатом этаже, так что спустя минуту слышу звон лифта за дверью. Могу представить, как Пальмер заходит в кабину, слегка покачивая головой из стороны в сторону.
Он уже перестал обо мне думать. И это… ничего во мне не вызывает. Ни разочарования, ни неловкости. И я говорю себе, что это хорошо. Мне действительно нужно сосредоточиться на следующем шаге.
Я смотрю на телефон. Три сообщения от Уилер и два пропущенных звонка. Боль в животе усиливается. Я совершенно точно использую секс и вино, чтобы избежать разговора с ней. Она просто не даёт мне покоя насчёт денег, которые у нас уже должны были быть, но которых нет. Я не виню её.
Но даже если бы не это дурацкое условие, деньги всё равно поступили бы не сразу. На это ушли бы месяцы. Я могла бы взять заём под залог наследства, чтобы у нас было достаточно средств для запуска коллекции.
Мы просто не ожидали, что деньги улетят так быстро. Наша самая большая ошибка новичков — не следить за бюджетом.
Мой живот сжимается, когда я читаю её сообщения, полученные пока я была в постели с Пальмером.
Уилер Рэнкин
Нам срочно нужно связаться с Барб. Если не переведём ей первый платёж как можно скорее, я боюсь, что потеряем место в производстве.
Может, тебе стоит ещё раз поговорить с юристом твоего отца? Прости, что пристаю, но кажется, мы теряем слишком много времени.
Ты в порядке? Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Прости. Мы что-нибудь придумаем, обещаю. Просто скажи, что у тебя на уме.
Я бы и сама хотела знать.
Мои юристы, вернее, мамины, запретили мне связываться с Гуди. Они сами ведут с ней переговоры, но пока безрезультатно.
А я тем временем сгораю от нервов.
Обычно секс с Пальмером помогает мне расслабиться. Но этот комок в животе никуда не исчезает.
Я закрываю ноутбук, беру телефон и подхожу к окну. Сентябрьский Даллас — это много чего, но только не красота. В тишине комнаты отчётливо слышится гул кондиционера. Экран ноутбука гаснет.
Я направляюсь в гостевую комнату квартиры — фактически штаб-квартиру Bellamy Brooks. Уилер ласково называет её «шкаф». В основном потому, что это крошечная шкатулка, целиком посвящённая моде. Она доверху забита ковбойскими сапогами всех цветов, узоров и текстур — в основном образцами из первой коллекции и несколькими прототипами из второй. Одна стена увешана вдохновляющими коллажами: куски кожи, вырезки из журналов, карточки Pantone, эскизы и многое другое.
Крошечный стол зажат между двумя стеллажами с сапогами. На нём стоит банка конфет с арахисовой пастой — любимого лакомства Уилер, и коробка с моим любимым угощением: шоколадными эспрессо-бобами.
Моё сердце сжимается самым сладким образом, пока я вбираю в себя всё это. Я так, так горжусь тем, что мы сделали.
Провожу рукой по паре коричнево-кремовых сапог, восхищаясь их мягкой, как масло, кожей. Идеально выполненный западный узор, вышитый коралловыми нитями на союзке, до сих пор заставляет моё сердце пропустить удар, даже спустя месяцы после того, как я нарисовала этот эскиз.
Я никогда не забуду первое письмо от клиентки. Она написала, как прекрасно себя чувствовала в сапогах Bellamy Brooks, которые надела на свою свадьбу.
Я влюблена в наши сапоги. И меня убивает мысль о том, что мы можем больше не сделать ни одной пары.
Возвращаюсь к дивану и пытаюсь дозвониться до мамы. Она не отвечает. Пальцы автоматически листают контакты до номера отца. Глаза жжёт. Меня преследует наша последняя переписка — единственный разговор за несколько месяцев до его смерти.