Мне стоило надавить на него сильнее. Стараться убедить его отправиться в Даллас — или хотя бы чаще созваниваться с дочерью. Но он застрял в своих привычках и в итоге пытался купить её любовь деньгами, что, разумеется, ни к чему не привело.
Теперь его нет.
А если я тоже умру, так и не осуществив свою мечту? А если мне не удастся спасти ранчо Риверс?
А если у меня никогда не будет семьи?
Бесперспективный секс без обязательств меня вполне устраивает. Если мне нужно, я просто набираю номер.
Но иногда мне хочется, чтобы в моей постели кто-то задержался дольше, чем на одну ночь. Хочется иметь человека, единственного, с кем можно поговорить, о ком можно заботиться. Который бы заботился обо мне.
Жизнь тяжёлая. Было бы неплохо не тащить её в одиночку.
Но какая разница. Я и так уже слишком занят тем, что забочусь обо всех остальных, чтобы думать о том, чтобы впустить в свою жизнь ещё и девушку.
Может, поэтому Гарретт так и не женился после развода.
И всё же, почему, чёрт возьми, он оставил эти фотографии мне, а не Молли или Обри? Что он пытался мне сказать? Хотел преподать какой-то урок? Показать, как избежать его ошибок? Или это просто бюрократическая ошибка, опечатка в завещании, которую так и не исправили?
Я смотрю в окно за своим столом, моргаю, прогоняя пелену перед глазами. Поделиться ли этими фотографиями с Молли? Может, отправить их ей?
Она ведь тоже должна жалеть, что не пыталась наладить отношения с отцом. Что, чёрт возьми, с ней не так, если она ни разу его не навестила? Он явно её обожал, а она даже не удосужилась приехать. Хотя наслаждаться плодами его труда ей, похоже, нравилось. Я видел те чеки, что он отправлял в Техасский университет. Слышал, как он договаривался с агентами по недвижимости о покупке ей квартиры в дорогом районе Далласа.
По мне проходит волна гнева. Я был бы счастлив просто увидеть своих родителей снова. Но для Молли, похоже, даже самые щедрые дары были недостаточно хороши.
Резкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Быстро вытирая глаза, я собираю фотографии и аккуратно кладу их обратно в старую кожаную сумку, в которой принёс их из банка. Я не имею ни малейшего понятия, зачем Гарретт оставил их мне или что он хотел, чтобы я с ними сделал. Я знаю только одно — они были для него важны. А значит, теперь важны и для меня.
Моя задача — сохранить их в безопасности, пока я не пойму, что всё это значит. Почему он обещал мне ранчо, но оставил мне снимки людей, которых я даже не знаю?
Прокашлявшись, я оборачиваюсь.
— Входите.
В дверь просовывается Гуди. Она оглядывает офис, её взгляд на мгновение задерживается на столе. Она тяжело переживает его смерть. Они с Гарреттом были близки, ведь работали вместе десятилетиями. Она была его юристом, вела все дела Lucky Ranch Enterprises, Incorporated. Теперь она богата благодаря этому.
— Они были в банковской ячейке. — Я залезаю в сумку, достаю снимок, на котором Гарретт и Обри танцуют линейный танец, и поднимаю его. — Не совсем то, чего я ожидал, но…
— Гарретт был сложным человеком, я знаю. — Гуди закрывает за собой дверь. — Ты в порядке?
Я сглатываю, кивая.
— Да, мэм. Всё будет в порядке.
— В твоём стиле так говорить. — Она мягко улыбается. — Но почему-то я тебе не верю.
В девяноста девяти случаях из ста я люблю жизнь в маленьком городке. Но прямо сейчас я, чёрт возьми, ненавижу, как хорошо мы все друг друга знаем. Здесь от тебя ничего не утаить. Почему я не могу предаваться мрачным мыслям в одиночестве, как нормальный человек?
— Чем могу помочь? — удаётся выдавить мне.
— У меня есть новости.
У меня неприятно сжимается в животе. Я кладу фотографию обратно в сумку и застёгиваю молнию.
— Хорошие или плохие?
— Не знаю.
Я не могу прочитать её выражение лица. В её глазах этот странный, знающий блеск. Разворачиваясь, я опираюсь спиной о край стола и скрещиваю руки.
— Давай уже выкладывай.
— Молли приезжает на ранчо.
В наступившей тишине можно услышать, как падает булавка.
Я провожу рукой по лицу.
— Надолго?
Гуди резко и коротко втягивает воздух через нос.
— Я спросила у неё об этом, когда она позвонила утром, но она просто сказала, что хочет «осмотреться». Я не уверена, что это значит, что она останется, но, учитывая, что поставлено на кон… да, думаю, она задержится здесь надолго.
Я сжимаю зубы так сильно, что от отдачи ноют коренные.
— И что, чёрт возьми, мы будем с ней делать?
— Разберёмся. Она владелица, так что…
Сердце в груди начинает колотиться, словно пойманная в клетку птица.