— Мне кажется, все до сих пор думают, что Салли семнадцать. А она уже взрослая женщина. Хочет развлечься — пусть развлекается.
Гуди прищуривается, берясь за дверную ручку.
— А ты сам не думал последовать этому совету?
— Думал. — Я вытаскиваю из ящика ручку и запихиваю её в задний карман вместе с чековой книжкой. — Сейчас как раз собираюсь отлично повеселиться с Городской Девчонкой.
— Я серьёзно, Кэш. Тебе бы не мешало сделать Молли союзницей, а не врагом.
Я догоняю Гуди и открываю перед ней дверь, протягивая руку.
— После вас, красотка.
Гуди снова усмехается.
— Союзники. Пожалуйста.
Я твержу себе, что просто следую её совету, когда начинаю обдумывать, как устроить для Молли Лак особенно тёплый приём на ранчо Лаки.
Глава 6
Молли
ПРИГОТОВЬТЕСЬ, ЗМЕИ, СЕЙЧАС БУДЕТ ЖАРКО!
Зелёный.
Он повсюду. В кронах огромных дубов, выстроившихся вдоль въезда на ранчо, и в травяной щетине, покрывающей землю. Зелёные кактусы, похожие на гигантские уши, торчат из бледно-жёлтой почвы. Даже буквы и логотип, выбитые на массивной балке над головой, зелёные: Ранчо Лаки 1902.
После двухсот миль однообразного, выжженного солнцем ландшафта вся эта зелень ошеломляет.
Приятное потрясение. Но потрясение.
Ранчо Лаки — настоящий оазис. Как? Почему? И почему этот простой, но явно ухоженный въезд, чьи каменные опоры потрёпаны временем, вызывает у меня странное волнение в груди?
Я не помню, чтобы ранчо было таким зелёным. Не помню, чтобы эти дубы были такими величественными. Хотя… прошло двадцать лет с тех пор, как я последний раз ступала на эту землю. С тех пор многое изменилось.
Я сворачиваю направо, проезжаю под аркой и продолжаю путь по неасфальтированной, но аккуратной дороге. Колёса хрустят на гравии. Это холмистая местность, так что дорога то поднимается, то опускается. Кажется, она тянется дольше, чем я помню, намекая на истинный размах владений.
Красиво.
Слева раскинулись луга, и я сбавляю скорость, завидев пару оленей. Они поднимают уши, настороженно глядя на меня, а затем, задержав взгляд на несколько долгих секунд, легко и грациозно исчезают в деревьях, словно перышки, подхваченные ветром. Или копыта. Что-то в этом роде.
Скрученные дубы и платаны образуют над дорогой живой шатёр, даря столь необходимую тень. Я въезжаю на большой холм, и справа разверзается каньон.
Воздух застывает в лёгких.
Я смотрю на пастбища, леса, зелёную ленту далёкой реки.
— Ух ты… — выдыхаю я.
Я точно не помню, чтобы ранчо было таким красивым. Хотя в последний раз я видела его, будучи ребёнком. Тогда я вряд ли смогла бы это оценить.
А сейчас…
Я останавливаюсь на вершине холма, поражённая размахом этих просторов. Нетронутой дикостью.
На миг перед глазами вспыхивает картина: ковбой с голубыми глазами несётся верхом по лугу внизу. Джинсы, шляпа, сильные руки обтягивает голубая рубашка в белую полоску. Он движется в такт с лошадью, его мощное тело перекатывается в ритме её скачки.
У меня на мгновение перехватывает дыхание.
Я фантазирую о Кэше. Чёрт.
Как будто мне и без того не хватает нервов. Я вернулась на ранчо, которое мой отец, невесть зачем, оставил мне. Я понятия не имею, что или кого найду здесь и сколько мне придётся здесь пробыть. А вдруг адвокаты мамы не смогут убедить суд? Вдруг я застряну здесь не на месяц, а на целый год?
Как будто этого мало, я ещё и думаю о том, как ловко некоторые придурковатые ковбои умеют держаться в седле. Ковбои, которые, скорее всего, работают прямо здесь, на ранчо.
Ковбои, помощь которых мне понадобится, если я хочу управиться с этим местом.
Возможно, мама была права, когда запаниковала, узнав, что я собираюсь вернуться сюда.
— В Хартсвилле ничего хорошего не происходит, — сказала она.
Она умоляла меня не ехать.
Но у меня нет выбора.
Отбрасывая образ Кэша и его глупой шляпы, я продолжаю путь. Где-то через полтора километра у меня снова замирает сердце — на горизонте появляются здания.
Я помню наш первый дом здесь, на ранчо. Он был маленьким и простым — белый деревянный фермерский дом, который построил мой прадед. Потом отец нашёл нефть и построил для мамы современный каменный особняк с огромными окнами и металлической крышей.
Но мы прожили в нём недолго.
Меньше чем через год после завершения строительства мы с мамой уехали из Хартсвилла в Даллас. Тогда я ещё не знала, что не увижу это место целых двадцать лет.
Первым я замечаю каменный дом. Он больше, чем я его помню. И красивее. Я облегчённо выдыхаю — по крайней мере, жить здесь будет комфортно. За домом ухоженный двор с бассейном. Ещё дальше — пара амбаров, силосная башня и загон.