Прокатывая большим пальцем по её клитору, я продолжаю:
— Я никогда не спрашиваю об этом, потому что ответ всегда должен быть «да».
Молли, запыхавшись, кивает.
— Должен, да.
— Но сама мысль о том, что мне придётся использовать их с тобой, что между нами будет что-то… — Я двигаю бёдрами, скользя по собственной ладони. — Меня это бесит, Молли. Пару недель назад прошёл медосмотр, все анализы чистые. И с тех пор я ни с кем не был.
Она приподнимает бровь, её взгляд пробегает по моему торсу.
— С таким телом — и никого?
— Был занят другими вещами. — Я усмехаюсь. — Но вот такая «занятость» мне нравится.
Её голова откидывается назад, когда я захватываю её клитор между большим и указательным пальцами и осторожно потягиваю.
— Кэш…
— Если хочешь, я надену. Без вопросов. Но я хочу чувствовать тебя. Всю.
И да, может, саму мысль о том, чтобы оставить в тебе ребёнка, не должно быть так чертовски возбуждающей… но она есть.
Может, я хочу её не на одну ночь. Это не просто перепихон. Я не знаю, кем я для Молли, но точно не парнем, с которым она время от времени спит, как с другом.
Тьма в её глазах сгущается, зрачки расширяются так, что глаза кажутся почти чёрными.
— Анализы такие же, как у тебя. Я на таблетках. И я знаю, где ты живёшь, если что… так что…
Мои бёдра дёргаются, член пульсирует в ладони.
— Ты правда думаешь, что я бы сбежал, если бы ты забеременела?
Странный, чертовски странный вопрос. И уж точно не тот, который стоило бы задавать дочери Гарретта Лака.
Но Молли, будучи тем идеальным человеком, каким она есть, просто ловит его на лету, с хитрой улыбкой.
— Нет, Кэш, ты бы не сбежал. Но, думаю, ты бы больше не позволил мне кататься верхом.
Я смеюсь, ощущая внутри что-то лёгкое, мягкое и при этом настолько огромное, что кажется, будто оно разрывает меня изнутри.
— Теперь ты ковбойша, милая. А ковбойш приручить невозможно. Даже пытаться не стану.
Теперь смеётся она, а меня чуть не душит это чувство внутри.
— Ты мне нравишься, Кэш Риверс, — говорит она, её взгляд смягчается.
Я собираю её влажность на два пальца. Провожу по её клитору раз, другой, а затем поднимаюсь и размазываю эту влагу по её соску.
— Скоро я тебе понравлюсь ещё больше, Молли Лак.
— Ужасно… — она взвизгивает, когда я наклоняюсь и обвожу языком её сосок, — …самодовольный, да?
— Нет, милая. Просто честный.
Захватываю её талию руками и резко подкидываю дальше по кровати. Она вскрикивает.
Забираюсь сверху, мой член тяжело свисает между нами, пока я захватываю её губы жёстким, горячим поцелуем.
Одной рукой удерживаю её связанные запястья, другой опускаюсь вниз, обхватываю ладонью её колено и поднимаю ногу вверх и в сторону, раздвигая её шире.
Мы одновременно опускаем взгляды.
Её мокрая киска блестит в мягком свете лампы.
— Потрясающе. — Я поднимаю взгляд и встречаюсь с её глазами. — Эта сладкая киска будет кончать на моём члене, слышишь? Я хочу это почувствовать.
Брови Молли сдвигаются, изгибаясь вверх, будто от боли.
— А я хочу почувствовать, как ты кончаешь внутри меня.
Я смотрю на неё.
Мой член пульсирует. Кажется, я никогда в жизни не был таким твёрдым.
Глаза Молли бегают между моими, будто она только что призналась в чём-то… в чём-то, чего, похоже, никому раньше не говорила. И теперь ждёт моей реакции.
Наклоняюсь, веду носом вверх по её шее. Останавливаюсь, чтобы втянуть губами впадинку под ухом.
— Да, мэм.
Мой голос звучит хрипло против её кожи.
Она стонет.
Я опускаю руку и обхватываю себя. Кожа горит. Всё тело дрожит. Но я всё же провожу головкой по её клитору.
Сквозь стиснутые зубы вырывается ругательство — от того, насколько мягкая, скользкая, обнажённая она подо мной.
Молли двигает бёдрами, умоляя о большем.
— Помни, что я сказал, — рычу я. — Ты кончишь на моём члене.
Я упираюсь головкой в её вход. Она подаётся вперёд в тот же момент, что и я, её тёплая, мокрая плоть жадно принимает меня.
— О, Кэш… — Её взгляд прикован к тому месту, где наши тела сливаются воедино. — Ты такой… чертовски хороший.
Я внутри всего на сантиметр, может, два, но её узкое, цепкое нутро уже заставляет меня судорожно втягивать воздух.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать её, и медленно, сантиметр за сантиметром, погружаюсь до самого конца.
— Ты совершенна, милая.
Она издаёт тихий, высокий звук прямо мне в губы.
Продолжая удерживать её запястья, я опускаюсь на неё, напрягая мышцы пресса, чтобы не придавить её своим весом.