— Да уж. Гарретт и Молли почти не общались, это правда, но если бы она когда-нибудь проявила интерес к ранчо, он бы мне сказал. Она бы приехала, понимаешь? А оставить её главной… — Я качаю головой. — Это кажется безрассудным.
— Гарретт не был безрассудным.
— Именно. У меня такое чувство, будто он пытается нам что-то сказать.
Как и этот ящик в банке.
Решаю пока не рассказывать брату о ключе в кармане. Не хочу давать ложные надежды. Сначала разберусь, с чем имею дело.
— Может быть, — пожимает плечами Уайатт. — А может, он просто хотел, чтобы ранчо осталось в семье.
Мы и есть его семья. В этом я уверен.
До того, как он пообещал мне ранчо, я никогда не думал, что получу от него хоть цент, кроме той зарплаты, что он мне платил.
Я вообще ни от кого ничего не жду. Ожидания ведут к надежде, а надежда — к разочарованию.
Наверное, именно это больше всего меня бесит в Молли — она ведёт себя так, будто мир ей что-то должен.
Я не буду на неё работать.
Но есть ли у меня выбор?
Что, если она действительно приедет сюда жить?
Да, я управляющий. Это значит, что я принимаю решения практически по всем вопросам, касающимся хозяйства. Я руковожу штатом из пятидесяти человек, занимаюсь бюджетами, ремонтом, техническим обслуживанием оборудования, отёлом, ветеринарными программами, слежу за сотнями тысяч гектаров земли.
Я умею делать работу.
Но в конечном итоге владелец ранчо Лаки — тот, кто подписывает мои чеки. И зарплаты всего персонала.
Я до боли прикусываю внутреннюю сторону щеки.
Если этим человеком станет Молли, нам действительно конец. Её чувство собственного превосходства сделает её невыносимой начальницей. Но что ещё хуже — она понятия не имеет, что, чёрт возьми, делать.
Не забудем, что она продаст ранчо, как только сможет. И что тогда с нами будет? Окажемся в руках какого-нибудь миллиардера с ковбойскими замашками?
— У меня есть восемь сотен баксов. — Уайатт похлопывает по потертым кожаным сумкам на седле. — Не планировал нести их в банк, но могу положить на счёт, если это поможет? Это должно дать нам немного времени…
— Харли снова закрыл Лоунстар раньше времени. Но вообще, Уайатт, тебе не стоит разъезжать с такой суммой на руках.
Он бросает взгляд через плечо на дробовик Beretta, закрепленный за седлом.
— Всё будет в порядке.
Гарретт подарил ему это ружьё на двадцатилетие. Не помню, чтобы с тех пор мой брат где-то появлялся без него. Возможно, поэтому он и стреляет так метко. Что, впрочем, полезно, учитывая, что Уайатт ведёт подпольные покерные игры в подвале Рэттлера.
— Аренда дома покроет счета в этом месяце. Оставь эти восемь сотен на чёрный день.
Уайатт поднимает взгляд к небу.
— И не видно, чтобы такие дни собирались.
Жара изматывает меня. Я отпускаю тормоз.
— Ты смог починить колесо на пресс-подборщике?
— Дюк залатал дыру, да. Это был гвоздь. Заодно поменял масло в тракторе.
— А скашивание…
— Всё сделали. Ах да, Джон Би и Салли как раз приезжали, когда я уезжал посмотреть на тех четырёх коров, о которых мы переживали. Салли думает, что это просто вирус. Думаю, они уже почти закончили осмотр.
— Хорошая работа. Тогда увидимся за ужином.
Уайатт улыбается.
— Пэтси готовит свой пастуший пирог. Видишь? Не всё так плохо.
Почти, думаю я, нажимая на газ.
Выжженный солнцем асфальт мерцает в зное. Мне не хватает воздуха. В горле ком, пульс барабанит. Я включаю радио и выкручиваю громкость на максимум. Сердце перестаёт бешено колотиться, когда в динамиках звучат первые ноты My Maria.
Чёрт, я люблю Brooks & Dunn. Гарретт познакомил меня с их первым альбомом Brand New Man, и с тех пор я их слушаю.
На ранчо меня ждёт куча дел.
Поговорить с Джоном Би— Джоном Бьюргаром, если по полному имени, насчёт этих коров. Проверить забор, который наши работники должны были починить на юго-восточном пастбище. Позвонить механику, чтобы записаться на техобслуживание кормовозов. Напомнить кузнецу про встречу завтра. Он вечно путает даты.
Райдер утром жаловался на горло. Не подцепил ли он ангину от Эллы? Мы уже который раз передаём эту заразу друг другу.
Может, из-за всех этих дел я и проезжаю мимо ухоженного въезда на ранчо Лаки, где узловатые дубы отбрасывают спасительную тень на сочную зелень кустарника.
Мне нужно перевести дух. Дать себе время подумать. Я всё жду, когда тревога утихнет, когда я перестану чувствовать себя так, будто меня затягивает в водоворот.
Гарретта не стало несколько месяцев назад.
Я, по крайней мере, уже должен бы спать больше пары часов за ночь.