Я хмыкаю.
— И мне стоит спросить, как именно?
— Сынок, мужчина не болтает о таких вещах. — Его глаза хитро сверкают, когда он смотрит на меня. — Судя по тому, как Молли на тебя смотрит, ты тоже оставляешь неизгладимое впечатление. Так что продолжай делать то, что делаешь. Доверься себе. Остальное само встанет на свои места.
Я колеблюсь.
— А если не встанет?
Джон глубоко вдыхает.
— Значит, так и должно было случиться. Хреново слышать такое, знаю. Но нельзя держаться слишком крепко. Если ты ее отпустишь, и она не вернется… Тогда мы просто соберем осколки и поможем тебе двигаться дальше.
Горло сжимается. Как бы одиноко я ни чувствовал себя в своей ответственности, я знаю: в конце концов, моя семья — настоящая и найденная — всегда будет рядом, если я упаду.
— Ценю это, — хрипло отвечаю я.
Джон подходит и хлопает меня по плечу.
— У меня такое чувство, что Молли вернется.
Я надеюсь, что он прав.
И когда она вернется, я надеюсь, что останется.
Глава 27
Молли
КОГДА ИДЕТ ДОЖДЬ, ОН ЛЬЕТ КАК ИЗ ВЕДРА
— Боже, Молли, тебя теперь невозможно поймать! — на другом конце линии слышится щелканье маминого поворотника. — Отвечай, когда я звоню, милая! А то я начинаю волноваться.
Я юркаю в главную спальню Нового Дома и закрываю за собой дверь.
— Прости, мам, я была до чертиков занята, даже вздохнуть некогда.
Пауза.
— Надеюсь, ты не занята каким-нибудь ковбоем?
У меня внутри все переворачивается, но я заставляю себя нервно рассмеяться.
— Я знаю, как ты относишься к ковбоям.
Осматриваюсь и чувствую, как в животе снова что-то сжимается от увиденного беспорядка. Везде разбросана одежда. Ковер усыпан обувью, на всех возможных поверхностях громоздятся стопки бумаг. Единственное место, которое хоть как-то напоминает порядок — это кровать. Я застилала ее… Господи, когда? В прошлый четверг? Или в тот, что был до него? В общем, в последний раз, когда ночевала здесь, прежде чем окончательно перебралась к Кэшу.
С тех пор я живу в его доме, возвращаясь сюда только для того, чтобы принять таблетки и забрать нужные вещи перед ужином. Поэтому тут такой хаос. Днем я работаю на ранчо, по вечерам занимаюсь Bellamy Brooks, а ночью снимаю стресс с Кэшем в постели. Убираться просто некогда. Я даже попросила уборщиц, которые приходят раз в неделю, не трогать эту комнату. Какой смысл убираться, если я ей не пользуюсь?
Зато Кэша мы меняем простыни постоянно, и от одной только этой мысли мне становится жарко. Даже сейчас, смертельно уставшая после долгого дня на скотном дворе, я чувствую, как внутри вспыхивает тепло при мысли о том, как мы снова собьем эти простыни.
— Алло? Молли? Ты еще тут?
Я моргаю и провожу рукой по лицу. Оно горит.
— Да, прости. Как дела в Далласе?
— У меня для тебя новости, — она растягивает последнее слово, явно предвкушая мою реакцию.
Мое сердце делает кульбит и камнем падает в желудок.
Я знаю… я знаю, что ее юристы нашли способ обойти условия завещания отца. А это значит, что мое обязательное пребывание на ранчо вот-вот закончится.
Я смогу вернуться в Даллас. Снова встречаться с Уилер в милых кофейнях и обсуждать запуск новой коллекции. В девять утра первого числа каждого месяца на мой счет поступают деньги. Их хватает не только на то, чтобы погасить просроченные счета, но и на производство первой партии ботинок из нашей второй коллекции.
Вот почему я по ночам не отрываюсь от ноутбука. Наш производитель держит нас в курсе всех процессов, и видеть, как наша задумка становится реальностью — невероятное чувство.
Но почему тогда у меня внутри словно кирпич?
— Ну? — облизываю губы и смотрю в окно.
На краю гравийной дорожки клок травы обнюхивает олениха. Она никуда не спешит. Просто здесь.
— Ты наконец-то выберешься из этой дыры! Судья постановил, что условие в завещании твоего отца по сути невыполнимо. Я не запомнила всю юридическую чепуху, но теперь, когда процесс наследования подходит к концу, ты получишь свой траст уже на следующей неделе. Вот это удача, да?
Во рту пересыхает.
— Да… Полностью. Вау. Я… даже не знаю, что сказать.