II
«Филер должен быть политически благонадежный, честный, трезвый, смелый, ловкий, сообразительный, выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный, правдивый, дисциплинированный, уживчивый, серьезно и сознательно относящийся к делу и принятым на себя обязанностям, крепкого здоровья, в особенности с крепкими ногами, с хорошим зрением, слухом и памятью, с такою внешностью, которая давала бы ему возможность не выделяться из толпы и устраняла бы запоминание его наблюдаемыми».
Всеми этими качествами, перечисленными в инструкции Департамента полиции начальникам охранных отделений, ведавших в царской России сыском, Николай Николаевич обладал в полной мере. Кроме разве что политической благонадежности, о которой Панкратов не мог судить, потому что они никогда на эти темы не разговаривали. А всё остальное при нём: трезвый, смелый, сообразительный, крепкого здоровья даже сейчас, в шестьдесят лет. А уж его умению не выделяться из толпы мог поучиться любой артист. Никто не выделил бы его и среди работяг, выходящих с завода после смены, и среди привокзальных бомжей. Если надо, он сошел бы за своего даже на научной конференции — скромный провинциальный профессор, внимательно слушающий столичных коллег, но не рискующий с ними спорить. Эта способность сливаться с окружающими, обязательная для сотрудников службы наружного наблюдения, и предопределила его судьбу. НН — так называли наружку на сленге. Или Николай Николаевич.
Панкратов познакомился с ним еще в советские времена по служебной надобности, когда Николай Николаевич был небольшим начальником в 7-м Главном управлении КГБ — в «семерке», следившей за подозрительными иностранцами и вступавшими с ними в контакт нашими несознательными гражданами. Начинал рядовым топтуном, тогда Панкратов не смог бы с ним познакомиться ни при каких обстоятельствах, в КГБ это была самая закрытая служба. Сотрудников наружки знал только их непосредственный руководитель, а больше не знал никто, включая Председателя КГБ. Они никогда не появлялись в здании на Лубянке, с начальством встречались на конспиративных квартирах.
В КГБ Николай Николаевич дослужился до подполковника, после 91-го года его вывели за штат, он перешел в «семерку» МВД и сделал там неплохую карьеру. Лет десять назад что-то у него не срослось с новым начальством, в чине генерал-майора он вышел в отставку и стал, как он сам говорил, рантье. Рента была не процентами с капитала, никаких капиталов он не нажил, ренту давала ему обширнейшая и очень специфическая информированность. Как Панкратов служил посредником между бизнесменами и властями, так и Николай Николаевич был связующим звеном между МВД и теми, кому требовались особые услуги милиции. Прослушка любых телефонов, в том числе и сотовых, гарантированно защищенных от прослушки, негласная охрана ВИП-персон, стационарное и мобильное наружное наблюдение, контрнаблюдение — всё это Николай Николаевич мог организовать. Понятно, что очень не даром.
За многолетнее знакомство между ними сложились взаимно уважительные отношения, отчасти из-за сходства характеров, внутренней уравновешенности, а больше — из-за обязательности, присущей обоим. Ни Панкратов, ни Николай Николаевич никогда не обещали того, чего не могли сделать. И всегда делали то, на что подписались. В отличие от многих милицейских, которые брали деньги и потом находили десятки причин, почему они не могут ничего сделать. Поэтому деловые люди, раз попробовав, больше никогда к ним не обращались.
Каждое дело, за которое брался Николай Николаевич, требовало довольно сложной организации. Говоря современным языком — логистики. Панкратов не знал, как Николай Николаевич строит свои отношения со службой наружного наблюдения, а про прослушку однажды рассказал. Не специально, просто пришлось к слову. Чтобы она была или хотя бы выглядела законной, договаривались со следователем, он вписывал нужные номера в какое-нибудь из уголовных дел, которых в работе у каждого следователя были десятки. Суд, не вникая, санкционировал прослушку. Таким образом она становилась не просто законной, но могла фигурировать в обвинительном заключении в качестве доказательства. Но до этого не доходило, заказчикам достаточно было знать содержание разговоров.