- Всё, пора, - решила Кит. – Милая, не волнуйся, я рядом. Тал Смирт, будьте осторожны, в ваших руках будущая наместница Перегельская. Ведите себя достойно оказанной вам чести!
Дядя расправил плечи и поклонился удаляющейся спине властной Чёрной Вдовы.
- Хорошие знакомства ты завела, девочка моя, - печально вздохнул родственник, оглядывая комнату в поисках сосуда с горячительным и не находя его.
- Да, дядя, Солин бережёт меня и ведёт светлым путём, - кивнула Арчи.
После ухода подруги она заметила, что руки, даже сцепленные в замок, неудержимо дрожат. Дрожь эта поднималась откуда-то изнутри, снизу живота и заставляла мышцы костенеть. Сердце непослушно ускоряло биение так, что колыхались рюшечки на платье слева. Голова чуть кружилась, воздуха не хватало. Или это сведённая судорогой грудь не позволяла вдохнуть. Думать было невозможно, не думать – страшно.
Помаявшись, Аркадия решила всё-таки последовать совету вдовы, расслабиться и плыть по течению до тех пор, пока они с алетром Джеймесоном не останутся наедине. Вот тогда придётся что-то предпринимать. Но уж с одним-то мужчиной, Арчи была уверена, девушка Кэш так или иначе справится.
Вдалеке заиграла торжественная музыка и послышались крики. Это означало, что к храму прибыл титулованный жених, и толпа любопытных горожан перед входом активно его приветствовала. По-хорошему алетр Джеймесон должен был сейчас ответить людям, потом пройти в храм и вознести благодарность всем богам, а потом уже начиналась церемония обряда единения.
Аркадия чутко прислушивалась к происходящему на улице и слышала, как на миг смолкнув, народ взорвался дружным хохотом.
«У него есть чувство юмора, - подумала девушка. – Это же хорошо. Наверное...»
В дверь ворвался младший служка и, судорожно вздохнув, попросил поспешить, обряд уже начался и наместник Перегельский настоял на проведении короткого варианта.
Дядя бросил на племянницу скептический взгляд, пытаясь определить, что именно заставило благородного алетра торопить события. И не смог понять - на женщину это существо походило с большой натяжкой, значит, точно не страсть. Что же ещё может двигать мужчиной, дядюшке в голову не приходило.
Аркадия боролась с внезапно кольнувшей обидой и размышляла о том, что чувство юмора бывает разное, и вряд ли наместник хотел своим пожеланием унизить будущую жену. В конце концов ему с ней потом жить и терпеть насмешки, которые сам же спровоцировал. Значит, причина в другом.
"Любопытство - не порок, терпение — добродетель. Скоро всё станет ясно," - убеждённо проговорила про себя девушка и решилась обратиться к родственнику:
- Не стоит заставлять высокородного наместника ждать, дорогой дядюшка. Пойдёмте!
Фляжка со спасительным успокаивающим и тонизирующим отваром лежала в потайном кармане, без которого Арчи отказывалась даже представлять любую одежду. Кит и портному пришлось смириться и сделать несколько дополнительных секретных складок на и без того широкой юбке.
- Проводите меня в уединение Солин, пожалуйста, - смиренно попросила девушка служителя. – Я хочу попросить благословение, раз мой жених не обеспокоен этим.
Уединением называлась небольшая комната, где благородные прихожане в одиночестве общались с богами. Считалось, что в этом случае люди обращаются к высшим силам почти напрямую. Каждому богу отводилось своё уединение, украшенное в соответствии со статусом и областью влияния божества.
Картинно закатив глаза, но не посмев отказать, служка провёл Аркадию в боковой коридор и остановился у двери, щедро украшенной золотым орнаментом с дневным светилом по центру.
- Я не стану злоупотреблять вниманием светлой, - пообещала Аркадия.
Оставшись наедине с алтарём, Арчи достала фляжку, отсалютовала изображению солнечной:
- За нас, светлая дева! Пусть каждый день будет ярче предыдущего! - и залпом опустошила сосуд.
Теперь ей любая авантюра была по плечу.
от 03/06
Джеймесон
Стараясь не покачиваться и не морщиться, всё ещё не протрезвевший, Джеймесон вышел из кареты. Торжественность и ответственность этого дня давили на него так, как ни одно самое занудное занятие в далеком детстве, когда мальчик только привыкал быть выше всех. Алетр не мог понять, от чего его тошнит больше: от алкоголя или от псевдорадостных светских лиц.
Мужчина поднялся на высокое крыльцо и вместо романтичной прочувствованной речи показал толпе жест, которым обычно обменивались мужчины в разговорах о женщинах и обозначающий что-то вроде «я уложу её этим же вечером».