Не удалось. Что-то ударило на ходу. И уже падая, она поняла, что это все. Это конец. Конец бегству.
Мир стремительно удалялся, погружаясь во тьму, но она все еще боролась за себя, за то, чтобы остаться и не потерять то последнее, что принадлежало ей и только ей — свое имя, Кэт. Приглушенно звучали чужие голоса.
- Может, это не она?
- Она. Разве ты не чувствуешь след? На ней его метка.
Сознание возвращалось постепенно, по капле. Сначала вернулся слух — но слушать было нечего. В комнате было тихо. Затем из полутьмы стали выныривать один за другим предметы обстановки. В комнате было серо, не темно и не ярко, как раз так, чтоб не утомлять усталые глаза и не заставлять напрягаться в поиске источников опасности.
Комната была невелика. Узкий диван, на котором лежала Кэт, завернутая в серое шерстяное и мягкое одеяло, да низенький столик рядом, на нем кусочек хлеба и стакан воды. Вот и все. Медсестра в ней одобрила увиденное. Всем известно, что голодавшему нельзя давать сразу много. И, хотя она пока не знала, о ком идет речь, действия незнакомцев говорили об их доброте. Она уснула.
Чуть позже сквозь пелену серого прорисовалась стена, она была недалеко. Серая. Кэтрин. Меня зовут Кэтрин, вспомнила она, и уснула опять.
Так, просыпаясь и засыпая, постепенно воссоздавала она для себя окружающий мир и прошлое. В мире этом было не так уж много деталей для наблюдения. Последующие пробуждения добавили еще несколько предметов — шкафчик у стены, закрытые окна, округлую лампу у потолка, подушку под головой. Больше изменений произошло с ее собственным телом.
Все болело, словно прокрученное через мясорубку, неясно где, везде. В одно из первых пробуждений она пошевелила пальцами рук и ног. Шевелятся. Значит, руки и ноги работают. Двигать ими — это уж слишком, на это не было сил. Но шевелятся, а это значит, что когда-то она встанет и пойдет.
Что еще страннее, больше она не была грязной. Видимо, кто-то вымыл ее, пока она была без сознания. Волосы больше не были сплетены в узлы, а аккуратно подстрижены, расчесаны и лежали мягкой и свежей волной вокруг головы. И легкое покалывание за ушами говорило о том, что что-то было сделано с кожей за ними. Она догадывалась, что это похоже на то, что она видела тогда у Джона. И резь в горле, больно глотать. Впрочем, постепенно вся эта боль затихала, и наступало спокойствие. Нечего делать. Только спать.
Проснувшись в очередной раз, она застала стоящего возле кровати человека. Человек этот — тот самый, о котором ей говорили, и чей голос слышала она в подвале. Странный, мягко говоря. Лицо такое же резкое, с такими же крупными и некрасивым чертами, как было у Джона и с его крупными золотистыми глазами. Тот же неопределенно-чужой запах. И резкий, как сказала Тесс «скриплящий» голос. Шрам на лице. Мужчина этот внимательно смотрел на нее, но от глаз его не хотелось спрятаться, как бывало раньше, когда взгляды чужих, благополучных людей случайно падали на нее на улице.
- Кто вы? - тихо прошептала Кэт.
- Кэтрин Вустер, та, что жила на Мэдисон-роуд двадцать семь? - Спросил он. И, не дожидаясь ответа, добавил, - не нужно бояться. Вам тут ничего не угрожает. Мы ваши друзья.
И вышел.
И, наконец, словно это дало ей сил, Кэт сделала то, что так давно не могла — отвернулась к стене и заплакала. Она плакала долго, пока всхлипы не перешли в громкий, животный рев, крик ужаса, горя, боли, всего того, что невозможно было ни пережить, ни оплакать, пока больное горло не сжалось спазмами и не стало трудно дышать. И лишь тогда она замолчала, продолжая беззвучно всхлипывать и дышать. И ее не волновало то, что ее, скорее всего, видят те странные люди. Они не мешали ей плакать. И за это, больше чем за все остальное, она была им благодарна.
Тогда, три года назад, она еще жила в своем доме. Ха! В «своем»! В том доме, что привыкла считать своим с детства.
Однажды вечером, возвращаясь домой после дежурства и часов в приюте, Кэт сбила человека. Он возник на дороге внезапно, возник в лучах ближнего света, словно выскочил на дорогу в последний момент. Возможно, так и было.
Это произошло на Мэдисон-роуд, примерно в десяти минутах от дома. Семья Вудстеров жила, фактически, за городом, в лесу, лишь дорогой соединяясь с внешним миром. Их это устраивало. Лес окружал город, лес простирался во все стороны вокруг, узкая лента шоссейной дороги прорезала его, стремясь из одного мегаполиса в другой, но тут было тихо. И вот, он выскочил из бесконечного леса, хотя мог оказаться где угодно, он выскочил лишь для того, что попасть под колеса ее авто.
Кэт резко затормозила, чуть не слетев в кювет. Машина взвизгнула и развернулась почти на девяносто. «Кажется, пронесло», - подумала Кэт. - «Кажется, не задела». Хотя он лежал теперь там, где, по идее, совсем недавно был передний бампер, и она все-таки могла задеть его. Двадцать бесконечных секунд понадобилось ей, чтоб перевести дух, собраться с мужеством и выйти из машины. Это могло быть убийством. Это могло быть ловушкой. Уже ночь, и кроме нее тут никого нет.