Отдышавшись, она отправилась за лекарствами. Его нужно напоить, накормить, отмыть и уложить спать — желательно в таком порядке. Но сделать все правильно у нее не было сил. Чистота подождет. Она напоила его теплым молоком, укутала одеялами и легла рядом на тот же пол. Не то, чтоб в этом была необходимость, но ей было стыдно спать в кровати, когда сбитый ею человек лежит на полу.
Но спать на полу оказалось невозможно — твердые доски словно специально выпирали там, где спина особенно нуждалась в углублениях и проваливались там, где не мешало бы что-нибудь подложить. И, наконец, Кэт сдалась и перекочевала в кресло в углу. Но и там, так же как и на полу, ее преследовал странный запах незнакомца. Совсем не такой, как, бывает, пахнет от бездомных. Грязь, тина — да, но что-то еще. Не запах тела, как бывает у здоровых людей, не воспаление и гниение, как у тяжело больных. Не запах мужчины, чтоб вызывать напряжение, нет, он настораживал именно своей неожиданностью. Неприятный, пряный и будоражащий. И где-то под утро Кэт решила назвать его корицей.
Солнце зашло за пятно на половицах и зацепилось за ковер, когда Кэт проснулась. Было, наверно, уже около семи. Конечно, она не выспалась, конечно, выспаться в такой позе невозможно и события прошлой ночи к сну не располагали, но пару часов сна она все же сумела урвать. Она открыла глаза и потянулась, и замерла, наткнувшись на внимательный взгляд ярко-золотистых глаз. Он не спал, но продолжал лежать на спине, в той же позе, в какой она оставила его накануне и Кэт испугалась. Может быть паралич? Привозить его сюда в таком случае было глупостью.
- Двигаться можешь?
Он ничего не ответил, и Кэт соскочила с кресла, готовая проверять рефлексы и ставить диагноз, но мужчина сел и избавил ее от такой необходимости.
- Так ты можешь двигаться! - Обрадовалась Кэт.
Незнакомец улыбнулся в ответ. Ну, все, поняла Кэт, попалась. Иностранец! Мало того, что бездомный бродяга, так он еще и ни слова не понимает.
Но время поджимало и глобальные вопросы она решила оставить на потом. Всякие «что делать» и «нужно теперь добыть документы», и «где же он будет работать» можно решить позже. А вот смена уже через три часа и с этим надо что-то делать. Она обзвонила несколько сотрудниц, повезло только с четвертой попытки. Лакшми Монахан согласилась подменить ее на сегодня. Если бы он не был иностранцем, а обычным бомжом... нет, пожалуй, даже обычного бомжа нельзя оставлять одного дома в первый день. Мало ли что.
Кое-какие отцовские вещи и ванна сотворили чудо, и в маленьком домике Вустеров в этот день возник новый человек. Осмотрев его повнимательнее, Кэт решила назвать его Джоном.
- И все равно ты ничерта не понимаешь. Будешь Джоном, тебе это идет. Садись там, - она ткнула пальцем в сторону стула. Это он понял, сел.
Она поставила на стол тарелки, принесла хлеб, поставила сковородку и развела руками:
- Ешь.
Это он тоже понял. Налив себе кофе, она пристроилась на другом конце стола, подперла голову щекой и задумчиво разглядывала чужака. У него были крупные черты лица, словно высеченные на угловатом лице. Большой и резкий рот, треугольный нос, вытянутые, но широкие глаза удивительного цвета то ли темного янтаря, то ли светлого топаза. По отдельности все как будто нормальное, но все вместе не складывалось в целостную картину, будто был во всем этом невидимый изъян. Голодный, он ел, не замечая ничего вокруг, но, утолив первый порыв, вдруг смутился и перестал есть. Он протянул ей свой кусок хлеба и вопросительно приподнял брови.
Кэт рассмеялась.
- Да ешь ты, ешь. У меня есть еще. - И показала ему на свой кусок.
Китаец, подумала она. Нет, не похож. Японец? Вроде, как в кино. Хотя тоже не совсем. Так кто же?
Он рассмеялся в ответ — легко, открыто, как ребенок, будто и не было улицы, не было грязи, уныния и голода, и мысли вылетели у нее из головы.
Так оно и пошло. Он был слаб, и она учила его ходить. Он был молчалив, она проговаривала вместе с ним первые слова.
С утра обычно Кэт уезжала на смену, а Джон оставался дома. Немного занимался хозяйством, но, в основном, бродил вокруг, изучая местность.
- Не уходи, - бывало, говорил он, когда уже научился говорить.
- Не могу. Ты же понимаешь, я должна работать, иначе меня уволят.
И уходила. Где-то на дне ее сознания лежала мысль о том, что так не полагается, и он должен тоже куда-то ходить и чем-нибудь заниматься. И, если бы на работе кто-то узнал о том, кто живет у нее дома, эту мысль обязательно бы подкрепили. Поэтому она никому ничего не рассказала. Несколько раз она свозила его в город и познакомила с Отцом Николаем. Джон даже с удовольствием взялся помогать в готовке на кухне, пока она обсуждала возникшую проблему.