В офисе Горбунова Дед, упакованный, как падишах, сидит и от нечего делать забавляется с компьютером. Дед с удовольствием гоняет по экрану ковбоев, но это не мешает ему видеть и, главное, слышать — внутренний будильник тикает четко, Дед привычно слушает его ход. Он даже испытывает чувство удовлетворения, когда звон будильника и звонок снизу сливаются в один.
— Слушаю, — Дед включает микрофон домофона.
— Мы от Игоря Станиславовича.
Щелчок тумблера. Где-то там, внизу, в паз втягивается ригель замка. Входят трое парней. Они уверены и деловиты.
— Нам бы переговорить с Александром Сергеевичем.
«Так, это, похоже, старший: бритый затылок, кожаная куртка, трехдневная небритость — “под Арафата”».
— Александр Сергеевич улетел во Франкфурт. Будет через неделю.
— То есть как улетел? Мы же с ним договаривались только вчера! — Малый начинает проворачивать в голове ситуацию, но жернова вращаются туго. — А вы кто?
— Я его новый заместитель. Кое-какие вопросы уполномочен решать и без него. У вас что?
— Финансовые решать уполномочены?
— Обижаете.
— Тогда поговорим с вами. — Двое непринужденно разваливаются в креслах, третий выходит провериться. «Элементарщики». — Он вам что-нибудь говорил по поводу Игоря Станиславовича?
— Говорил. Только я не совсем понял, почему расчеты наличными. Это нарушение.
— А вот это не твое дело. Твой шеф должен моему пол-лимона.
«Погубит его когда-нибудь эта нетерпеливость».
— Александр Сергеевич предупреждал, что за деньгами придут. — Дед старается, ему интересно. — И вы, конечно, от Игоря Станиславовича, но я должен убедиться, что это именно так.
— Не парь мозги. Тебе дали деньги — твое дело передать тому, кто придет.
— Оно конечно, но вы же понимаете, такая сумма…
— Где бабки?
— …Это такая сумма, что, я боюсь, Александр Сергеевич рассердится, если я ее отдам без расписки.
— Если не отдашь, он будет еще больше сердиться! Ну? — В грудь Деда упирается дуло «макарова». — Веди в закрома!
— Предупреждаю, это разбой. Вымогательство. Статья.
— Веди к бабкам, умник!
Дед, загородив кодовый замок сейфа, сосредоточенно набирает комбинацию цифр. Тяжелая дверца медленно отходит, открывая взгляду горку радужных упаковок.
Кожаный принимает деньги у Деда, перебрасывает на стол.
— Вы уж пересчитайте, здесь такая сумма… — лебезит Дед. — В банке иногда ошибаются.
Двое деловито пересчитывают, виртуозно проверяя уголки банкнот — не «кукла» ли.
— Молодые люди, вы мне хоть расписочку бы, — ноет Дед. — Александр Сергеевич сердиться будет, я ведь всего неделю работаю, не хотелось бы неприятностей.
Теперь они должны сложить деньги в сумку. Хотя деньги, с какой стороны на них ни глянь, чужие, это занятие троицу увлекает. «Пора».
— Мужики, все пересчитали? — тон Деда резко меняется.
Они дергаются все сразу, небритый упирается взглядом в ботинки Деда, и тот еще успевает мысленно обматерить себя: как же он так лопухнулся?! На нем коричневые офицерские ботинки. При черном французском костюме. Забыл переобуться!
— Серый, он мент!
Это уже двойное оскорбление — негодование глушит чувство стыда.
— Ну, тогда… Атака!
Один из троицы — и с подготовкой у них слабо! — летит задом в кожаное кресло. Второй, с завернутой чуть не до затылка кистью, мычит, упираясь небритой рожей в финские обои.
На открывшуюся дверь Дед реагирует свободной ногой — третий злодей, схватившись за причинное место, с открытым ртом сгибается пополам и валится на пол. Он пытается набрать в легкие воздух, но дыхание ему не очень-то подчиняется.
Ворвавшимся по сигналу Олегу и Адмиралу остается считать потери противника.
— Тебе сколько раз говорить, чтобы следователю передавал нормальных людей, а не инвалидов? — воспитывает Деда Адмирал, выгружая из кресла первую жертву.