— Почему?
— Во-первых, ты центаврианка. Это уже делает тебя гораздо дороже прочих. Во-вторых, ты красива. В-третьих, ты фертильна.
— Откуда такая уверенность, что я фертильна? У нас, женщин старших рас, с этим все непросто.
— Ты фертильна, — с непоколебимой уверенностью сказал Локен.
— Как ты выяснил это без специального оборудования? На глаз? — съязвила я.
— На глаз, — кивнул он и пощекотал мою спину. — И на ощупь.
— Не знала, что фертильность на ощупь проверяется!
— Именно так и проверяется, — дерзко улыбнулся наемник.
— А может, — предположила я, — на самом деле ты меня не спасти хочешь, а доставить особенному покупателю?
— Может, — кивнул он и выразительно обвел меня взглядом. — И покупатель точно останется доволен.
— Чего еще ожидать от орионского наемника… — вздохнула я.
— Ну-у-у, — протянул Локен, — люди иногда удивляют.
Нас отвлек аукционер:
— Поглядите, какие девушки-землянки к нам пожаловали! Обязательно уделите им внимание, господа! Землянки – редкие гостьи на Тайли! Особенно такие хорошенькие!
Я посмотрела на арену и среди рабынь в новой партии увидела Джуди.
Джуди!
Ее переодели в вещи с чьего-то плеча, и эти вещи сели на ней неплохо; мое сердце сжалось, когда я увидела, что за это короткое время землянка похудела и осунулась. Джуди стояла, чуть покачиваясь, и безо всякого выражения смотрела вперед; руки ее зафиксированы за спиной, но ее это, кажется, не заботит… ее опоили, точно опоили!
— Арве, — выдохнула я, — купи ее!
Наемник проследил направление моего взгляда, и я поняла, что он ее узнал – конечно, узнал, ведь не запомнить Джуди невозможно!
— Купи ее! — повторила я.
— Не могу.
— Я тебе потом все возмещу десятикратно!
— Хоть стократно. Нет, Кэя.
О, Звезды! Да, я понимаю, что Локен бережет деньги, чтобы выкупить своего человека, но как смотреть спокойно на Джуди, стоящую на арену; потерянную, похудевшую Джуди?
Аукционер стал расхваливать достоинства каждой землянки в партии; предыдущих женщин-рабынь продавали для труда, а партию с Джуди, кажется, продают для постельных утех…
— Кэя, — процедил Локен, — спокойно.
— Она моя подруга! Подруга, понимаешь ты?
— Если не заткнешься, сама окажешься на ее месте.
Пива, сидящая в самом низу, свистнула, когда аукционер пощупал плечи пухлой девушки-рабыни и назвал ее «сладкой».
— Ничего булочка! — крикнул кто-то.
Торги пошли в три раза живее, чем раньше. Землянок продавали и по отдельности, и в партии. Цены взлетели быстро; началось самое веселье. Обнадеженный аукционер раскраснелся, чуя хорошую выручку, и стал вдохновленно расхваливать партию рабынь.
— Разве это девушки? Это земные феи, чаровницы! Заметьте, какие все беленькие и холеные!
Он подходил то к одной, то к другой девушке, вынуждая их поворачиваться, задирал на них одежду, но так, чтобы не открыть самого интересного. Бедняжки позволяли все, и их явная отрешенность никого не смущала. Аукционер скакал по арене, подначивал покупателей, вынуждая поднимать цену все выше и выше.
Злая и напряженная, я смотрела на то, как дорожает Козловски, и думала, как же вытащить ее отсюда. Мысль о том, что я сама, вообще-то, нуждаюсь в том, чтобы меня вытащили, ушла на задний план.
Назвали очередную сумму – самую высокую за день. Назвавший ее тип был серьезен, худ, неприметно одет и сидел в окружении верзил-телохранителей.
— Кто даст больше? Кто даст больше за земных феечек? — попытался дожать до еще большей суммы аукционер, но публика притихла. Подождав немного, он объявил:— И-и-и-и партия фей достается господину в третьем секторе!
Земных фей увели. Когда на арену вывели других девушек, куда красивее предыдущих, некоторые из присутствующих засвистели, словно это конкурс красоты. Аукционер загадочно промолвил:
— Раньше вы видели земных фей, а теперь перед вами земные богини!
Мужчина, который купил Джуди, встал и пошел к выходу; я провожала его глазами, пока он не пропал из виду. Сейчас он пройдет к организатору, заплатит и заберет «фей», заберет мою подругу. И как я ее потом найду? И даже если найду, то в каком состоянии? Что она к тому времени успеет пережить? Я похолодела, вспомнив, сколько жизни и огня в Джуди Козловски. Я себя не прощу, если не вытащу ее.