- Весьма, главный адмирал, весьма... - задумчиво, сурово нахмурившись, проговорил Фелл.
Публика взорвалась овациями в предвкушении.
- Идущую к вам по «Пути Падших», встречайте - капитан Гангрета Хэль!
И «Путь Падших» позвал её.
Сжимая в руках две заточенные, идеально сбалансированные абордажные сабли, Гангрета вышла на свет огней. Публика отражалась в её дымчатых глазах. Казалось, в этом свете она стала ярче обычного: волосы её тёмно-красными спутавшимися прядями из-под чёрной косынки спадали на тельняшку, казавшуюся в свете огней чистенькой, идеально белой. Леггинсы дополнил красный кушак, за который удобно быстро закинуть клинки. Две этих сабли просто поразили взор Хэль, когда перед боем Джихафф презентовал их. Рукоять из кости рыбы, что южане зовут даралианой, была удобной, оплетённой прочной крюзовой проволокой. Это показалось даже непривычным для Хэль, роскошным. Чашевидная гарда каждой сабли была покрашена блэджевой краской, и герб Линуэра - меч, пронзающий звезду, - красовался в центре. Клинки же довели пиратку до исступления. Острые, сбалансированные и... украшенные синением. Яркие, небесно-голубые лезвия с заточкой по внешней стороне. Хэль, тараща глаза на них, не смогла вспомнить, видела ли она хоть когда-либо подобную красоту хоть у одного офицера линуэрского флота. Гангрету радовали эти орудия войны, как какую-нибудь дворянскую дочку подаренные женихом цацки.
Хэль смеялась сама себе. Так классно выглядеть перед боем ей ещё не доводилось. Даже глаза накрасила сурьмой она не абы как.
Ещё смешнее было то, что после этой поганой травли, вполне возможно, вся её красота застынет навеки.
Ведь о джилленах она слышала многое и раньше, в бытность капитаном "Дарлы". Они частенько просыпались на северном направлении. Их называли "краменхен". Когда "Дарла" ещё не сменила капитана, когда на флаге её ещё не красовалась рука скелета, держащая кхатласс, был у неё не менее примечательный флаг. "Меч, лезвие которого обращается ближе к острию в щупальца" - то был когда-то рисунок на чёрном флаге капитана Байстульеттэ, и щупальца те были посвящением краменхену. Хэль знала легенду о том, кто именно создал джилленов. Сегодня на металл Арены выйдут два чудовища, сотворённых Оргом Азаном.
Металл Арены, скрытый водой. Хэль чувствовала, что идти всё сложнее - где-то кольцо заполнено почти по пояс.
- Да начнётся «Верлиана», да начнётся главный бой!
Публика взревела. Она жаждала увидеть, как вода внизу окрасится кровью.
Капитан медленно шла вперёд. Шум Арены не волновал её. Чуткий слух был напряжён, уши улавливали каждый шелест воды, собственные движения, и любой всплеск - всё это будто разделялось в сознании. Во время хаоса абордажа Гангрета ещё в бытность матросом Байстульеттэ научилась слышать так, как никто другой. Слышать и, конечно же, видеть.
Жизнь на марсовой площадке научила видеть на вёрсты вперёд. Постигая каждую новую деталь своей морской работы, Хэль осматривала и запоминала мельчайшие подробности. Обыграть её в напёрстки, популярные в тавернах, никому не удавалось.
Поэтому сейчас её странные зелёные глаза следили за каждым изменением цвета, света и линии.
Она шла вперёд, временами оборачиваясь. Вода затрудняла движения. Хэль по части гибкости и акробатики могла бы соперничать с цирковым прыгуном, но она ни разу не сражалась по бёдра в морской воде.
Всплеск! Вот оно! Гангрета обернулась на звук, сдавив рукояти так, что оплётка впечаталась в ладони.
Яблоко. Гнилое яблоко кто-то швырнул в воду. Публика осмеяла пиратку и зааплодировала находчивому шутнику. Хэль сплюнула с презрением и обернулась.
Она дошла до центра. Кольцо точно под ней.
Тишина. Хэль будто не слышала ор толпы. Не слышала их рукоплескания. Не слышала смех. Она заглушила в своём сознании всё, кроме шелеста воды. Но на этом "море Арены" нынче было то, что Хэль ненавидела, то, что сводило её с ума. Мёртвый штиль.
Оставалось смотреть в оба. Её не зря выпустили в уже заполненное водой Кольцо. То, что плавало в тёмной морской воде, росло. Скоро прятаться ему не удастся, ибо вода более не прибывала. Хэль знала, что джиллены покажутся. И знала, что это может быть очень больно.
Толпа... Она притихла. Слышались разговоры, возня, но зрители уже чувствовали. Они затаили дыхание.