текст без единой метафоры (разве что элементарное "любовь угасла"), без сколько-нибудь ярких рифм, без неожиданных поворотов мысли или чувства, и т.п., если эти строки становятся поэзией, то это снова великое чудо победы внелогического над логическим. Колдовская сила рифмы, магия ритма, завораживающая прелесть звукописи, ослепительная вспышка метафоры, волшебство архитектоники успешно анализируются современным искусствознанием, но вряд ли они могут быть до конца и убедительно разъяснены рационально и доказательно. Это тоже чудо победы интуитивного над рассудочным.
Именно проявление такого чуда, такого необъяснимого, иррационального преображения материала, каждый элемент которого прозаичен и рационален, в многозначительное произведение искусства есть то, что нас прежде всего поражает и оказывает воздействие (пусть даже неосознанное).
Но есть и следующий уровень. Речь идет об убедительности в высшей степени условных, "не натуралистических" элементов. "Неестественно" вытянутые фигуры Модильяни, летающий жених на картине Шагала, плоскостная живопись прерафаэлитов, памятник жертвам бомбардировки Роттердама, древнегреческий театр н театр Мейерхольда, - стоит ли множить примеры? - всюду, где конкретно-предметный образ нарочито далеко выходит за рамки натуралистической подражательности и где резко, но убедительно обостряется условность изображения, осуществляется победа внелогического над логическим. Можно говорить, что здесь достигается "преодоление логики конкретно-предметного образа" [42].
Однако гораздо более значительный конфликт возникает из противопоставления упорядоченной структуры произведения, подчиненной определенным правилам, принятым для д�нного стиля, с одной �тороны, и интуитивной идеи, подлинного содержания - с другой. Всякое произведение искусства, как уже обсуждалось, строится в рамках некоторой системы правил, некоторой логики, которая может быть ремесленно-жесткой, но может быть и более гибкой, хотя и не менее глубокой и организующей. Высший художественный замысел, не подчиненная этой логике, порожденная вдохновением и потому интуитивная идея должна проявиться в сочетании с этой логикой и возобладать над ней (ср., в частности, слова Стравинского, приведенные на стр.93). В страстных финалах симфоний - будь то Бетховен или Шостакович, - числа тактов и нарастание динамики тщательно выверены. В задыхающемся от любовного страдания письме Татьяны число слогов в строке неумолимо выдерживается. Малейшее отклонение от подобной правильности всегда имеет определенный смысл. Мы можем сказать, что из противопоставления логически упорядоченной структуры и интуитивной идеи, т.е. содержания в обобщенном (не конкретно-предметном) смысле, возникает "преодоление логики формы" (или логики структуры, композиции, построения).
На всех трех рассмотренных уровнях преодоления логического интуитивным мы сталкиваемся с замечательным явлением: логическое не отметается, не подавляется полностью, но остается существенным элементом искусства. Его сочетание с интуитивным само по себе образует важнейший элемент художественного воздействия. Достаточно представить себе одну и ту же скульптуру один раз изваянную в мраморе, другой - высеченную из дерева. Очевидно, что, хотя в обоих случаях будет иметь место преодоление логики материала, это будут существенно разные произведения. Преодоление логического интуитивным только тогда и утверждает авторитет интуиции, когда "противник" - логическое - значителен, проявляет силу, хотя выступая совместно с интуитивным и оказывается преодоленным (но отнюдь не обесцененным).
До сих пор мы говорили о противопоставлении рационального, дискурсивного интуитивному, когда речь шла о конфликте содержательного элемента (быть может, не конкретно-предметного, как в инструментальной музыке), с одной стороны, и материала, формы, структуры - с другой. Но то же можно увидеть и тогда, когда конфликт логического и интуитивного разыгрывается целиком в содержательной сфере произведения и приводит к драматическому произведению или к его наиболее острой форме - трагедии. Если и здесь осуществляется торжество интуитивного над дискурсивным, то можно говорить о "преодолении логики содержания". Вот одна из наиболее прямых реализаций интересующей нас ситуации - драматический конфликт в лирическом стихотворении - стихи Твардовского [46]:
Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они - кто старше, кто моложе - Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, Речь не о том, но все же, все же, все же...