Мой глаз подсказал, что сверху полетит колба. Я заделал дыру, и также ее обжег. Блин, я поместил себя в ловушку.
Тут кончик черного меча показался. Мою защиту пробили! Ну еще бы. Это же самая острая, эм… сталь, я полагаю?
С земли мне их не победить, а что если я взлечу? Во время того, как пробили дыру, в которою способен пройти человек, в импровизированном здании меня уже не было — я вытолкнул себя вверх.
Крылья!
Теперь я парил, где-то на высоте тридцати метров. Надеюсь, этого достаточно, чтобы Пат не смог докинуть до меня свои алхимические изделия.
Я не заметил, но все время огонь с моих ладоней не попадал. Ну что ж, придется его использовать.
Фаерболы!
Я посылал их один за другим. Не столько они и были нагреты, но на двух людей точно хватит. Жаль, что не одним из них мне не удалось попасть. Ва и Пат уворачивались, как могли, бегая по всему полю битвы.
Мне нужна идея фикс, которая одновременно бы все решила. Но как ее найти, и что придумать?
Я вроде как не хочу их убивать. Они классно постарались, помогая мне осознать мою геройскую составляющую. Но теперь я вовсе не герой, но, конечно, во мне есть немного добра к ним. Всего лишь для того, чтобы их не убить.
Меня кольнуло болью. Ага, походу время на магию у меня исчезло. Крылья не справлялись со своей задачей, и я постепенно снижался к земле.
Бывшие друзья побежали к месту снижения. Ну вот еще что. Я способен подраться чуть-чуть подольше. Если крылья мне больше не могут помочь, тогда я, вероятно, полетаю, как железный человек.
Крылья исчезли. А я продолжал парить в воздухе. Растопырив пальцы, изо всех сил пытался думать об огне и полете. Но с каждой секундой это становилось удерживать все трудней и трудней.
В последнее мгновение полета я направил себя в сторону, и смог разорвал дистанцию на десять метров.
Мы втроем стояли, будто разыгрывали сцену с мексиканской дуэли. Мои руки, пылающие в огне, были направлены в стороны Ва и Пата. Пат замахивался своим зельем, а Василиса направила на меня меч.
Мы все выдохлись, особенно Васян. У нее закрылся третий глаз. Она вероятно еще не может его так долго использовать. Патрик тяжело дышал, он все еще не пришел в форму.
Мне тоже трудно себя удерживать на ногах. Длительное применение магии истощает.
«Скрытно: Протокол 41: 56.1 %»
— Господин Агапов!
— Что?
— Сорок первый протокол вновь упал!
— Да чтоб его! Тупой Шестов. Не может ничего своими силами! — Юрий сжал обе руки в кулаки. — Может ты ему поможешь? Я вижу у него вовсе нету очков здоровья!
— Но это навредит, и протокол еще сильнее может упасть!
— Да не важно! Уже ничего неважно! Это ничтожество нам уже не поможет. Дак давай хотя бы в агонии его подтолкни? Это наш последний шанс!
— Так точно! — Сечин повернулся к бывшему директору. — Юрий Павлович, а можно вопрос?
— Ну давай.
— А почему в симуляции есть магия, но нет полоски маны?
— Я-то почем знаю! Это же ведь его персональный мирок! У него свои правила!
«Здоровье персонажа: 57\57»
Вдруг мои раны затянулись, боль прошла, истощение прекратилось. Я почувствовал, что еще могу сражаться физически. Но вот морально мне уже не хотелось драться.
А зачем? Это ведь мои друзья. Ну может быть еще друзья. Хотя я даже и не знаю. Я вообще ничего не знаю.
Эти двое вроде как всего лишь нули и единицы, но, кажется, нутром я чую, что здесь все не так. У меня, как будто ком к горлу пристал. Такое ощущение, что я делаю все абсолютно неправильно.
Неужели это моя совесть проснулась? Эй, ты, совесть! Ты что здесь забыла? Проваливай! Ты никогда ко мне не приходила, и незачем приходить именно сейчас.
— А может и стоит!
Кто это сказал?
— Я.
Кто?
— Это я — твоя совесть. Ты что не можешь отличить свой собственный голос от мыслей? — заткнись!
Заткнись! Ты мне не нужна!
— А вот и не правда! Я тебе очень нужна!
— Дэн! Что с тобой? С кем ты разговариваешь? — спрашивала меня запыхавшаяся Василиса.
— Не понимаешь? С совестью конечно же! Видишь ли, она решила ко мне заскочить на пару минут!
— И? Ты послушаешь ее?
— А с чего бы мне ее слушать? Я что — все делаю неправильно?
— Ага. — продолжала Ва.
— Да быть того не может! Ты можешь и не понимать, но ты всего лишь часть моей большой игры.
— В каком смысле?
— В смысле все это не настоящее!