– Своим Маджидам обещай что хочешь. Джинна отдай!
– Так он и есть джинн, Маджид. Зовут его так.
Ханский колдун рассмеялся так, что, казалось, земля затряслась. Отсмеявшись и вытерев слёзы он уточнил:
– Джину?! Обещала? Глупая женщина. Джинн для того заточается в лампу, чтобы служить хозяину, а не Иблису. У него ни рук ни ног нет. Зачем ему свобода? Куда ему ходить? Джинн из чистого огня сделан. Огонь очаг греть должен, лепёшка печь. Знаешь, Женщина, что бывает, когда огонь на волю выпускают? Я скажу: пожар будет.
Хадиуль говорит, говорит, а сам потихонечку какой-то горшочек малюсенький из-за пазухи тянет. Бросил супостат тот горшочек меж собой и Ягой. Начала земля пучиться да дыбиться. Холмом поднялась высотой в три человеческих роста, появились в очертании холма голова и руки огромные. Махнула лапища, полетела в кусты Яга с кикиморкой вместе. Лампа в другую сторону, в овраг отправилась. До пояса вылез земляной человек, а далее – никак. Упирается ладонями в твердь, а полностью вылезти не в силах. Мы же с Добрыней стоим дурни-дурнями, не разберёмся, с кем тут сразиться. Сихыр вытащил из-за пояса короткую кривую саблю, пошёл к Яге. Вот это – по-нашему. чтобы хоть чем-то заняться, я пошёл за ним. Добрыня же, хитрец, полез в избушку. Видать, под шумок решил с соловьём разделаться. Догада!
Обошёл я земляного человека, машущего рукам в бессильной злобе. Хадиуль рубил кусты, пытаясь найти свою соперницу. Я присоединился.
– Потеряли чего? – донеслось совсем с другой стороны.
Яга стояла совсем с другой стороны. Я попытался на неё кинуться, да не тут-то было: ноги густо опутало кореньями. Рядом задёргался сихыр, пытаясь высвободиться.
На краю зрение померещилась бегущая на меня кура с отрубленной головой. Дабы прогнать наваждение, повернул голову. Это не было наваждением, это был кошмар: по просеке бежал дом на курьих ногах. Из рассказов Добрыни я знал, что за жилище с лапой птичьей он принял домик на столбе. Я уж думал, что развенчал сказку детскую, а тут такое! Ноги были настоящие куриные аж до голени. И вот этой самой ногой, даже не замедляя ход, избушка врезала по земляному человеку. Тот с глухим звуком обрушился огромной кротовиной.
– Не работают твои восточные чудеса против русских, – злорадствовала Яга, – небось из песка легче големов творить, чем из чернозёма плодородного?
Ведьма уже держала в руках лампу. Хадиуль разрубил державшие корни саблей, но не бросился на женщину, а отбросил оружие, начал мять одну руку о другую, как будто гончар разминал кусок глины. Я тоже рубанул по живым путам и кинулся рубить живую избу, но не добежал. Восточный колдун выбросил руки вперёд. Из ладоней вырвался навстречу Яге небольшой огненный шарик. Яго сделала движение руками сверху-вниз. Шарик ударился и отлетел в аккурат по ближнему ко мне избушкиному углу и разлетелся с грохотом. Меня отбросило волной горячего воздуха. Пакля в щелях между брёвен вспыхнула. Избушка испуганно подпрыгнула на месте и побежала в сторону реки. Хадиуль захохотал:
– Сама решила свой сарай спалить?!
Баба с грустью проводила взглядом раненное жилище. Басурманин воспользовался этим, подбежал к ней и взмахнул своей кривой саблей. Яга взмахнула рваными рукавами, лампа вырвалась из слабеющих пальцев, полетела вверх. Женское тело осело в припаленную летней жарой траву.
Хадиуль пошёл ловить заветное сокровище. Из лампы понеслась скороговорка:
– Солнце моего неба! Что с тобой?! Вставай. Потри лампу, загадай, чтобы твой Маджид тебя спас. Когда ты бросала лампу, ты де её потёрла? Я почувствовал, потёрла! Загадай, чтобы я тебя спасал! Ещё один желаний есть! Загадывай!
– Ты свободен, – шевельнулись губы Яги.
– Не расслышал, алмаз моего сердца. Перенести тебя в твой мир, чтобы там тебя спасли?
– Ты свободен…
– Убить зловредного колдуна?
– Свободен! – из последних сил рявкнула умирающая ведьма.
Я увидел, как из летящей лампы заструился слабый, но яркий красный дымок. Хадиуль схватил медный сосуд, зачерпнул горсть пыли и стал яростно натирать и без того блестящий металл. Дымок превратился в целое облако из которого вылепилась мужская фигура. Джинн был голый по пояс, ниже пояса были надеты просторные штаны. Я слыхал, что у них, у басурман, такие называют «шальвары». Мужчина был невысок. Богатырским телосложением не отличался. Выдающимся был только крупный орлиный нос. Хадиуль зачем-то поднял руки вверх и начал торжественно вещать:
– Повелеваю тебе, раб лампы…
Джинн не слушал. Его ноги оторвались от узкого горлышка. Маджид стал рядом с хадиулем.