— Вы где-то учились медицине? — наконец поинтересовался он, поднимая на меня глаза. — Повязка наложена очень правильно, как будто это сделал настоящий врач.
— Учился. — нехотя кивнул я, — Закончил в свое время Военно-медицинскую академию. Сейчас я — гражданский человек, работаю хирургом. — Про то, что последние несколько дней подрабатываю еще и профессиональным убийцей, я предпочел умолчать. — У вас найдется ручка и листок бумаги? Мне необходимо набросать список лекарств и инструментов, которые могут потребоваться в ближайшее время. Правда, я ума не приложу, как вы все это достанете, да еще посреди ночи…
— Не беспокойтесь, — твердо ответил отец Николай, блестя стеклами очков. — Пишите, но торопитесь: вашему другу очень нужна помощь специалиста. Может, его все-таки лучше отправить в клинику? Подумайте еще раз.
— Нечего и думать, — пробормотал я, выводя на бумаге латинские названия, которые были бы понятны японским аптекарям. — Он останется здесь, даже если нашей помощи окажется недостаточно. Так, вроде бы все. Вот держите. — Я протянул ему листок. — Вы ведь латынь должны знать?
— Не только должен, но и знаю, — поджал губы отец Николай, доставая телефон.
— Куда вы собираетесь звонить? — подозрительно поинтересовался я. В самом деле, не слишком ли я доверяю этому японцу, сначала сопротивлявшемуся, а теперь так деятельно взявшемуся помогать нам? Забывать о том, что я нахожусь на Востоке, никак не следовало. Коварство его обитателей давно уже вошло в поговорку. А что, если сейчас он вызовет-таки полицию? Ведь телефонный разговор будет вестись по-японски, я ни слова в нем не пойму.
— Своей дочери и ее мужу, — ответил он, проницательно глядя на меня и чуть заметно улыбаясь. — Вы должны доверять мне. Да и выбора и вас нет.
— То-то и оно, — вздохнул я, — Ладно, звоните.
Японец, быстро набрав номер, принялся отдавать в трубку какие-то команды, время от времени вглядываясь в бумагу с моими каракулями. При этом голос его изменился до неузнаваемости, став хриплым и властным, словно голос обветренного самурайского сегуна, отдающего распоряжения на поле битвы. Откровенно говоря, меня всегда поражала эта способность японцев менять, в зависимости от собеседника, не только интонации, но и тембр.
— Они скоро будут здесь, — сообщил отец Николай, окончив переговоры, — и доставят все необходимое.
— Прекрасно, — кивнул я, разглядывая рану Стрижа. — Они у вас что, волшебниками работают?
— Нет, у них своя аптека, — сообщил японец, подходя ближе. — Может быть, мы пока обработаем рану?
— Неплохая мысль, — вяло согласился я, заранее зная, что от прижигания раны, пока не удалена застрявшая в мышцах пуля, особого толку не будет. — Что у вас есть? Водка, спирт?
— Коньяк, — сообщил отец Николай, доставая из шкафа фигурную бутылку явно дорогого напитка. — Может, вы хотите выпить рюмку для поддержания духа?
— Нет, — усмехнулся я, — а вот от сигареты для поддержания духа не откажусь.
— Курение — пагубная привычка, — важно изрек японец, выкладывая тем не менее на стол початую пачку сигарет, — К сожалению, убедить в этом своего зятя я так и не сумел. Для него и держу здесь табак. Иногда он вечерами навещает меня вместе с дочерью.
— Вы разве здесь живете? — удивился я, закуривая.
— Нет, у меня есть свой дом, как у всех людей. — улыбнулся он. — Просто мне нравится задерживаться по вечерам в своем кабинете.
— Счастливчик, — пробормотал я, пуская в потолок кольца дыма. — Мне бы так. Начальство, думаю, души бы во мне чаяло. А так оно все больше ругает меня за ранний уход с работы…
— Звонят, — прислушавшись, сказал священник. — Пойду, впущу детей. А вы побудьте пока с раненым, хорошо?
— Хорошо, — безразлично согласился я.
Тепло кабинета разморило мое продрогшее тело, и неумолимая зевота принялась разламывать челюсти, норовя вывихнуть их из суставов. Сейчас мне не хотелось ни двигаться, ни думать. В любом случае, следовало поберечь остатки сил для операции. Кровь уже не хлестала из раны, свернувшись в черный блестящий тромб, но пульс моего приятеля, частый и слабый, продолжал внушать серьезные опасения за его жизнь. Внутренние органы, скорее всего, не задеты, решил я, внимательно осмотрев его еще раз. Пуля прошла навылет, застряв в мышцах спины. Повезло, усмехнулся я, вспомнив отчаянную пальбу, обрушившуюся на нас в казино. Могло быть гораздо хуже. Появление на пороге комнаты священника в компании молодой пары прервало мои размышления.