Итак, выход все-таки есть, и он прост, как теорема Пифагора. Завтра ночью. — а капитан, так сказал Палыч, будет ждать нас лишь двое суток, — нам со Стрижом непременно надо быть в порту Отару. Мне, впрочем, придется показаться там еще и днем, чтобы познакомиться с капитаном, передать ему привет от Киная и выяснить, куда именно он собирается нас доставить. Хотя какая разница, где он нас высадит на берег, в Иокогаме или Кавасаки? Главное, что это будет уже Хонсю, и добраться до Киото будет проще простого. А там, в Киото, меня ждут документы, деньги и, может быть, Ксения в качестве приза за рискованное путешествие на север Японии.
Усмехнувшись, я покачал головой и приказал себе на время забыть о вредных фантазиях, беспокоящих мой и без того ослабленный непосильным умственным трудом организм. Пока надо исходить из того, что имеется. А имеется у меня раненый Стриж да отец Николай, неожиданно оказавшийся вполне нормальным мужиком. Может, удастся у него перехватить немного денег на дорогу? Взаймы, само собой. Вспомнив бесхозный баул, доверху набитый долларами, который в свое время приволок мне Олег Горенец, я кисло поморщился. Пара пачек из этого баула пришлась бы сейчас ох как кстати! Как, впрочем, и помощь верного друга. «Бывшего друга». — поправился я, вспомнив нашу последнюю встречу. Хотя даже сейчас, несмотря ни на что, позвони я Олегу и попроси его вытащить меня из этой западни — уверен, он помог бы мне, дотянувшись не то что до Японии — до самой преисподней. Но звонить Горенцу я теперь не имел права. Сам ведь хотел оборвать все связи с богдановской бригадой, вот и получил, что хотел. «А на попятную идти не по-мужски», — решил я, терзая пальцами сигаретный фильтр. Сам как-нибудь выпутаюсь, не впервой.
Шаги, раздавшиеся за дверью, заставили меня замереть на месте. Черт, неужели два часа уже минули? Похоже, что так. За скрипнувшей дверью показалась фигура отца Николая.
— Вы так и не уснули? — удивился он, окидывая взглядом прокуренную комнату. — Зря, вам необходимо отдохнуть. Вы не очень хорошо выглядите.
— Знаю. — усмехнулся я, проводя ладонью по небритому лицу. Щетина, отросшая за ночь, неприятно кололась и сухо шелестела под пальцами. — Как Стриж?
— Спит, — ответил священник. — Температура практически пришла в норму.
— Это хорошо, — пробормотал я, — Вы, кажется, хотите мне что-то сказать?
На самом деле я и так прекрасно знал, что именно хочет сказать мне отец Николай. Что-нибудь типа того, что дальше оставаться здесь нам опасно, что он рад бы помочь еще, но это не в его скромных силах и так далее с вариациями на тему дружбы народов. Окончиться его трогательная речь должна была предложением небольшой суммы денег и советом выметаться на улицу, пока не поздно. Изобразив на лице внимание, я приготовился терпеливо выслушать всю эту бодягу.
— Скоро рассветет, — начал отец Николай, поглядывая на меня, — и оставаться здесь дальше вам и вашему раненому другу очень опасно.
Я понимающе ухмыльнулся и кивнул, решив про себя содрать с него денег по максимуму.
— Утром в храме появятся другие служители, и я не могу ручаться, что кто-нибудь из них не сочтет нужным поставить в известность полицию, сообщив о вашем появлении, — продолжил отец Николай. — Поэтому я хочу, чтобы вы уехали отсюда.
— Куда? — иронично поинтересовался я.
— В дом моего зятя, Атсуо. — ответил японец, в упор глядя на меня, — Он, конечно, не очень доволен таким решением, ведь вы подвергаете опасности не только себя, но и тех, кто вам помогает… Но против моего слова он не пойдет. Точнее, против слова Иоми, — улыбнулся он, — но это одно и то же. В Японии дочь не посмеет ослушаться отца. Что вы на это скажете?