В дверных проемах стояли ночные бабочки - одни в дешевых блестках, другие в потертых кожаных куртках. Их глаза, подведенные яркими тенями, следили за одиноким водителем с равнодушием профессионалов. Одна, с татуировкой паука на шее, лениво затянулась сигаретой, но даже не пошевелилась, когда он проезжал мимо. Ее дым смешался с туманом, образуя причудливые узоры.
Арканопалис ночью сбрасывал магические покровы. Рекламные голограммы бутиков с артефактами потухли, оставив после себя лишь бледные контуры - словно призраки роскоши. Зато в глубине переулков теплился живой свет - там работали "обычные" лавки, те, что не требовали "магической" оплаты. В витрине одной горела неоновая вывеска "Кофе 24/7", освещая стопку старых газет и потрепанный стул у входа.
Кай свернул в узкий переулок, где из подземного клуба "Молчание" доносился приглушенный бас. Стены здесь были исписаны граффити - кричащие лица, обрывки магических формул, похабные рисунки. У входа, на развалившемся диване, курили двое: парень с грязной повязкой на руке, из-под которой сочилась желтоватая жидкость, и девушка с розовыми дредами. Их смех - резкий, истеричный - разорвал тишину, отразившись эхом от стен. Девушка подняла бутылку в тосте за ничего, ее искусственные ресницы блестели, как мокрые крылья мотылька.
Где-то высоко, на уровне верхних этажей, пролетел патрульный дрон, его красный глаз на мгновение осветил переулок кровавым светом. Кай наклонил голову, позволяя тени скрыть лицо, и добавил газу. Мопед взвыл, оставляя за собой шлейф выхлопных газов, который тут же растворился в ночном воздухе, как и все остальные тайны этого города.
На мосту через Стигийский канал он остановился, заглушив двигатель. Вода внизу была черной, лишь кое-где отражая дрожащие звезды. Где-то там, в переулках, жила Лия когда-то. Кай сжал руль до хруста в костяшках. Сегодня он видел, как четверо магов уничтожили того, кто, вероятно, был опаснее целой армии. А он... "Бежал. Прятался. Как крыса".
Но в этом была своя правда. Он выжил. Без магии, без поддержки — только благодаря тому, что мыслил иначе. Орден с его блестящими робами и разрушительной силой даже не заметил его. "Слепота сильных", — подумал Кай, включая зажигание.
Последний рывок до дома — через рынок, где уже начинали расставлять лотки, мимо полицейского дрона, зависшего над горящей урной. Найдя место на забитой парковке около дома, он оставил там свой транспорт. Шагая по переулку, Кай вдруг остановился. Где-то высоко, на крыше, хрустнул гравий. Он резко обернулся, но увидел лишь тень, слишком крупную для кошки... Немного поломав глаза об темноту и никого не увидев, двинулся дальше.
Рассвет застал его на пороге квартиры, ключ в дрожащих пальцах. Войдя, Кай не зажег свет — просто рухнул на кровать, уставившись в потолок.
За окном город просыпался. Где-то взлетали магические лифты в верхние уровни, где жила элита. Где-то Витта и другие пили кофе, даже не вспоминая о нем. А здесь, в этой комнате с зашторенными окнами, человек без дара перебирал в голове каждый момент боя, каждую слабость магов, каждую ошибку.
Глава 20: Сильные и слабые
Две фигуры шагали по широкому коридору, обрамлённому чёрным мрамором. Вокруг, кроме них, никого. Шаги от каблуков на подошве мужских туфель гулким эхом разносились по коридору, дробясь и усиливаясь в пустом пространстве. За освещение отвечали парящие над потолком, немного тусклые синие огоньки, создавая атмосферу таинственности и полумрака. Лёгкий свет переливался по вычурным изгибам чёрного мрамора, обрамлением которого занимались лучшие скульпторы. Стены коридора напоминали собой галерею, хранящую в камне вековые секреты. Множество разных разветвлений, форм, выбитых фигур и рун, складывались в сложные композиции, поражающие своим великолепием. Только руны в этом искусстве несли практическую ценность, имея в себе защитные свойства, оберегая это место от незваных гостей. Каждый элемент коридора, от пола до потолка, дышал историей и могуществом.
— Как прошла проверка? — тихим, но властным голосом спросил старик в белом одеянии Ордена.
Мужчина в возрасте имел копну седых, густых волос, местами выбивавшихся из-под белого капюшона. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, каждая из которых, казалось, хранила свою историю. Обвисшие щеки и впалые глаза придавали ему вид мудрого, но уставшего человека. В этих глазах, несмотря на возраст, всё ещё мерцал острый ум и проницательность. Некогда статная, высокая фигура теперь ходила немного сгорбленно, выдавая бремя прожитых лет и ответственности. Ноги временами шаркали по идеально гладкому полу, напоминая о неизбежном течении времени. В его облике чувствовалась не только усталость, но и внутренняя сила, закаленная годами служения Ордену.