Открыть огонь, впрочем, успел только один, выпустив длинную очередь и ранив одного из красноармейцев. В ответ из холла раздалось несколько выстрелов, звуки которых слились практически в одну очередь, после чего все стихло. Стрелявший националист сполз по стене возле дверей, остальные двое мешками повалились в дверной проем.
Все произошло настолько быстро, что находившиеся в холле штурмовики вначале ничего не поняли, затем их взгляды сошлись на сержанте госбезопасности Шнайдер, державшей револьвер на уровне пояса с левой рукой в районе курка. Судя по ошалелому виду девушки, она сама была поражена не меньше других.
- Ich verstehe nicht... - пробормотала Грета, глядя на лежавшие передней тела. - Was habe ich getan?[2]
- Научилась-таки, - усмехнулся Максим, припомнивший желание Греты освоить стрельбу из револьвера по-ковбойски, после чего подошел к девушке и легонько встряхнул ее за плечо. - Отомри, подруга! Посмотри лучше раненого бойца!
- Was? Ja, jetzt![3] - увидев раненого, Шнайдер тут же подобралась и принялась командовать. - Ты и ты! Аккуратно перенесите его на диван и помогите снять снаряжение!
Двое красноармейцев безо всяких возражений выполнили распоряжение Греты и, придерживая раненого в сидячем положении, стали снимать с него снаряжение. Сама же Грета стянула перчатки и принялась расстегивать на нем китель. Разорвав на раненом майку и стянув ее с плеч, Шнайдер приступила к осмотру.
- Плохо дело, - нахмурившись, прокомментировала Грета. - У него два ранения в правую руку, одно в плечо и одно в грудь. Причем последнее слепое, похоже, что пуля застряла в лопатке. Я его, конечно, перевяжу, но его срочно нужно в госпиталь…
- А если ему морфий вколоть? - спросил один из красноармейцев.
- Морфин, - машинально поправила Грета, бинтуя раненому плечо. - Было бы неплохо, но у меня его нет. Санинструкторам морфин не положен.
Пока Шнайдер занималась перевязкой, лейтенант Сидоренко отправил вестового к командованию доложить о захвате здания и запросить эвакуацию раненых. Вскоре на третий этаж прибежали санитары с носилками, которые забрали раненого, а еще чуть позже штурмовиков сменили испанские части.
Инженерно-штурмовые роты вернулись в казармы, где получили возможность поесть, помыться и отдохнуть. На сегодня для них война была окончена.
Одну неделю спустя…
12 марта 1937 года. 19:30.
Мадрид.
Восемь дней продолжалась операция по зачистке университетского городка от националистов.
Еще вечером четвертого числа, после того как бойцы пришли в себя после боев, командиры инженерно-штурмовых рот усадили командиров взводов и рот писать рапорты, требуя максимально подробно указать проблемы, с которыми красноармейцы столкнулись во время штурмов. И в большинстве рапортов командиры указали на проблемы со слухом после стрельбы в закрытых помещениях.
Штаб бригады во главе с полковником Малиновским сделал из рапортов соответствующие выводы и на следующий день, пока штурмовики отдыхали, красноармейцы из хозяйственной части бригады обошли городские аптеки, закупив для инженерно-штурмовых рот около пятисот пар берушей.
Вечером того же дня было проведено совещание, на котором присутствовали все бойцы инженерно-штурмовых рот. Целью совещания было придумать хотя бы простенькую систему жестов, чтобы бойцы в берушах могли взаимодействовать друг с другом. Максим, также присутствовавший на этом совещании, только зубами скрипел от досады, припоминая, что у него в ноутбуках были уже готовые системы жестов, применяемые в двадцать первом веке. Но, даже если он сегодня же отправит запрос в Осинформбюро, необходимые материалы прибудут в Мадрид не раньше, чем со следующим конвоем, поэтому в ближайшие дни придется как-то импровизировать.
Шестого марта штурм университетского городка возобновился и продолжался до десятого числа, с перерывом восьмого марта, когда бойцам дали еще один день на отдых. Группа «Авангард» принимала в штурмовых действиях самое непосредственное участие. Ей пришлось повоевать и в университетской библиотеке, где Максиму пришлось пересмотреть свое отношение к философии, поскольку баррикады, сложенные из толстенных томов, не пробивались даже винтовочными пулями. Поучаствовала группа и в штурме дворца Монклоа, во время которого удалось захватить живыми все командование обороной университетского городка во главе с полковником Хоакином Риасом Капапе.
Последняя операция окончилась изрядным курьезом. Собственно, решение взять командование националистов живьем пришло в головы лейтенантам Сидоренко и Белову спонтанно, когда штурмовики уже зачистили практически весь дворец и оказались перед большим залом, за дверьми которого и забаррикадировался весь штаб противника.
По команде Максима Грета несколькими выстрелами из дробовика выбила стекла в находившемся над дверьми окне, через которое бойцы «Авангарда» забросили все шесть имевшихся у них светошумовых гранат. Когда же саперы установили на двери маленькие заряды тротила и взорвали их вместе с находившейся позади баррикадой, штурмовики обнаружили не только находившихся в невменяемом состоянии националистов, но и отвратительный запах, встречающийся обычно в привокзальных сортирах на провинциальных станциях. Так был обнаружен побочный эффект светошумовых гранат, к которым с тех пор прочно привязалось прозвище «засранка».
К вечеру десятого числа первая инженерно-штурмовая рота захватила ветеринарный факультет, последнее здание, до этого момента остававшееся под контролем националистов. Весь университетский городок, таким образом, оказался под контролем республиканских сил.
Одиннадцатого числа состоялось подведение итогов штурма. В целом концепция отдельных штурмовых рот была признана успешной, о чем комдив Штерн и собирался доложить наркому Ворошилову. Что же касается высоких потерь, а обе роты за время штурма потеряли убитыми и ранеными около ста бойцов из двухсот семидесяти, то они были сочтены неизбежными. Снизить потери мог помочь только опыт, а его у штурмовиков пока еще не было.
Победу над националистами отмечали с истинно испанским размахом. В отеле «Флорида», являвшемся штабом интербригад, был устроен грандиозный прием, на который были приглашены все участвовавшие в штурмах красноармейцы и командиры.
Побывала на этом приеме и группа «Авангард». Вскоре после появления в банкетном зале отеля к группе подошел высокий плотный человек с коротко стриженной головой и усами щеточкой, который представился американским журналистом и попросил ответить на несколько вопросов. У Максима при словах «американский журналист» рука непроизвольно дернулась к тому месту, где обычно располагалась кобура, но потом он сообразил, что еще в будущем видел фотографии этого человека, только сейчас он был заметно моложе и без своей знаменитой бороды. Так состоялось знакомство «Авангарда» с Эрнестом Хемингуэем.
«Старину Хэма» в первую очередь интересовали Грета и Киу. Откуда-то узнав, что девушки принимали непосредственное участие в штурме Университетского городка, он поспешил выяснить, что-же сподвигло столь прекрасных созданий идти в бой. Быстро сориентировавшись, Максим шепотом посоветовал девушкам в ответах упирать на интернациональный долг и антифашистские убеждения, благодаря чему беседа прошла спокойно и сдержанно, без неловких вопросов.
Говорили на разных языках. Грета разговаривала с Хемингуэем на французском, который она учила в школе, а писатель, долгое время живший в Париже, знал в совершенстве. Когда же познаний Шнайдер не хватало, на помощь приходил Максим, свободно владевший английским. Он же переводил с русского на английский реплики Киу.
Хемингуэй был впечатлен. Особенно его поразила история Греты, бежавшей в Советский Союз от немецкого фашизма и отправившейся воевать с фашизмом испанским. Максиму даже стало интересно, не превратится ли рассказ Шнайдер в очередную повесть или пьесу?