С 1905 года отряды «Ыйбён» стали вступать в стычки с японскими карателями и совершать налеты на полицейские участки. Так, например, в июне 1906 года в районе города Сунчхан некий Чхве Ик Хён атаковал с отрядом в 400 ополченцев превосходящие силы противника. Отряд был разбит, а Чхве схвачен и отправлен в ссылку на пустынный остров Цусима. Там он отказался принимать «пищу врагов» и умер от голода.
На пике своей деятельности в 1908 году «Ыйбён» насчитывал порядка 70 тысяч человек, однако к 1910 году их осталось менее двух тысяч. Причиной тому были исключительно жесткие репрессии японского командования, которое не просто расправлялось с бойцами «Ыйбён», но и сжигало целые деревни, заподозренные в сочувствии к бунтарям. В итоге после 1910 года отрады «Ыйбён» были вынуждены перенести свою деятельность за пределы страны — в Маньчжурию, Китай и Приморье. В России выходцы из «Ыйбён» создали так называемую Армию независимости.
После разгрома вооруженного сопротивления антияпонское движение выражалось в основном в культурном и образовательном формате. На место бойцов пришли интеллектуалы. В 1910-е годы в Корее существовало большое количество тайных патриотических обществ. Но главной действующей силой в пропаганде независимости стали массовые религиозные организации, которые не запрещались властями — протестантские церкви и национальное религиозное движение «Чхондогё» («Небесный путь»).
Семья Кима тоже была не чужда антияпонскому движению. Северокорейские историки утверждают, что «все члены семьи и родственники Ким Ир Сена были революционерами, мужественными борцами за суверенитет и независимость Кореи, за свободу и счастье народа». А «антияпонское национально-освободительное движение Кореи стало на правильный путь своего развития под знаменем национальной самостоятельности с момента, когда несгибаемый революционный боец Ким Хён Чжик встал у руководства этим движением»3.
По данным американского биографа Ким Ир Сена, Со Дэ Сука, Ким Хён Чжик участвовал в одной из подпольных групп сопротивления, что подтверждается японскими архивами. За это он отсидел в заключении около года. Ким описывает в мемуарах, как вместе с матерью ходил в тюрьму на свидание с отцом и какое угнетающее впечатление произвел на него этот визит. А его дядя Хён Гвон был бойцом «Ыйбён». Он был арестован в небольшой стычке с японской полицией и брошен в тюрьму в Сеуле, где умер в 1936 году4.
В Северной Корее весьма распространена такая форма произведений, как сборники эпизодов из жизни самого Ким Ир Сена и членов его семьи (самый известный — четырехтомник «Щедрое солнце»). Это не историческая литература, а беллетристика, нечто вроде советских рассказов о Ленине, только предназначенных не для детской, а для взрослой аудитории. Отношение семьи к японцам наглядно показано в одном из таких рассказов:
«Однажды сельские дети играли в чижики. В это время японский мальчишка, издеваясь над корейским мальчиком, начал бить его. Увидев это, товарищ Ким Ир Сен сразу бросился на японского мальчика и здорово избил его.
Наблюдавший эту картину некий старик, беспокоясь о последствиях, сказал: "Сон Чжу все время бьет японского мальчишку, боюсь, что случится что-нибудь".
Однако Ким Хён Чжик успокоил старика и, обратившись к своему сыну, сказал: "Ничего, надо бить отродье японцев, отнявших нашу страну".
После этого товарищ Ким Ир Сен говорил своим соседям: "Японцы — мерзавцы, забирающие корейцев. Их дети такие же мерзавцы. Мы будем играть только между собой, а если они что-нибудь скажут, налетим на них все вместе и изобьем".
Так сельские дети стали ходить с ивовыми прутьями и избивать вредничавших детей подлых японцев, из-за чего некоторое время японские дети не могли ходить спокойно по улицам. Нестерпимо ненавидевший проклятых помещиков товарищ Ким Ир Сен во время ссор между его товарищами и детьми помещиков всегда детей помещиков держал в страхе.
"Надо сделать так, чтобы на свете не было помещиков, живущих за счет чужого народа. Подлые японцы и помещики — одной породы. Только тогда, когда не будет японцев-негодяев и помещиков, все люди будут жить спокойно"»5.
В мемуарах Ким Ир Сен также приводит несколько характерных историй на эту тему.
Рядом с домом в Мангёндэ рос ясень, в тени которого установили свой пост японские полицейские. Старший дядя по материнской линии, Кан Чжин Сок, не желая, чтобы захватчики прохлаждались возле его дома, однажды срубил дерево «одним махом». Дедушка же, в свое время посадивший ясень, только смеялся, приговаривая: «Как в народе молвится, не жалко, что сгорает весь дом, когда я вижу, как дохнет клоп».