- Высоких, говорите… - задумчиво проговорил Киров. - Ну, хоть что-то!
Сергей Миронович уже пожалел, что не озаботился этим вопросом раньше. Ну чего стоило помимо Виноградова приставить к Белову молодую сотрудницу, например, в качестве секретаря или машинистки? И Максим бы не был так изолирован от женского общества, и дополнительный пригляд бы за ним был. А если бы у них дошло до близости - так и вовсе бы было замечательно. Максим, несмотря на все, что он делал для СССР, все еще ощущал себя чужим в этом времени, а отношения с девушкой, или даже брак, помогли бы ему эту отчужденность преодолеть.
«Ну, ладно, хватит рассуждать о том, что надо было сделать, - оборвал свои размышления Киров. - Что вышло - то вышло. Будем теперь работать с тем, что есть!»
Полчаса спустя «Паккард» Кирова въехал на территорию третьей Школы Особого Назначения, а еще пару минут спустя Сергей Миронович уже здоровался с ее начальником, полковником государственной безопасности Александром Павловичем Радзивиловским.
- Товарищ Радзивиловский, не буду тратить свое и ваше время и перейду сразу к делу, - выслушав традиционный в таких случаях краткий доклад о состоянии дел в школе, произнес Киров. - Мне нужны две ваши выпускницы для выполнения особо важного задания. Девушки нужны молодые, восемнадцати - двадцати лет и, желательно, высокого роста.
- Высокого роста, говорите... - задумался Радзивиловский. - Если нужны по-настоящему высокие, то таких у нас всего две. Только я должен вас предупредить, что это весьма необычные девушки.
- И в чем же их необычность? - поинтересовался Киров.
- Ну, хотя бы в том, что одна из них немка, а вторая - китаянка, - начал Радзивиловский. - У Линь, к тому же, мелкоуголовное прошлое и приметная татуировка на спине.
- Вы так всех своих слушателей помните? - удивился Киров.
- Не всех, но девушек у нас, вообще, мало, а эти две, как я уже сказал, весьма необычные девушки, - пояснил Радзивиловский.
- Ну, хорошо, - подумав, произнес Киров. - Давайте, я для начала ознакомлюсь с их личными делами, а там решу, подойдут они мне или нет.
Кивнув, Радзивиловский снял трубку со стоявшего на столе телефона.
- Управление кадров? Радзивиловский у аппарата! - произнес в трубку начальник школы. - Личные карточки слушательниц Шнайдер и Линь ко мне в кабинет!
В течении последующих сорока минут Сергей Миронович самым внимательным образом читал и перечитывал личные карточки девушек, пытаясь решить, подходят они ему или нет.
Шнайдер у Кирова вопросов не вызывала. Родилась она в Ганновере, в семье врача, имевшего маленькую частную больницу. Детство ее было вполне обычным для девочки из обеспеченной семьи: она ходила в хорошую школу для девочек и занималась бальными танцами. Во время погромов, начавшихся после печально известного поджога Рейхстага в тридцать третьем году, фашисты убили доктора Шнайдера, оказывавшего посильную помощь коммунистам, и разгромили его клинику.
Узнав о случившемся, знакомые Шнайдера перехватили девочку по дороге из школы и на всякий случай переправили в СССР. Оказавшись в московской школе-коммуне, Гертруда Шнайдер выучила русский язык, вступила в комсомол и, похоже, начала считать Советский Союз своей новой родиной. Последнее подтверждалось ходатайством Шнайдер о принятии советского гражданства, каковое вскоре и было удовлетворено.
Вторая же из предложенных Радзивиловским кандидаток вызывала у Кирова гораздо больше сомнений. И дело тут было не в том, что в детстве Линь промышляла мелкими кражами в компании таких же малолетних беспризорников, это-то как раз было делом житейским. Да и рекомендации товарищей Ван Мина и Бо Гу, которые сочли возможным направить Линь учиться в СССР, что-то да значили!
Больше всего Сергея Мироновича смущало то, что всю спину девушки занимала татуировка китайской сказочной птицы-фэнхуана. Как ни крути, а наличие подобной особой приметы было весьма серьезным недостатком. Киров взял приложенную к личной карточке фотографию спины Линь. Вживую яркая цветная татуировка должна была выглядеть очень красиво, особенно если бы ее не портил грубый шрам, тянущийся от правой лопатки до левой стороны поясницы.
Отложив фотографию, Киров задумался. Если не считать особых примет Линь, обе девушки ему прекрасно подходили. Обеим было по восемнадцать лет, обе были более ста восьмидесяти сантиметров ростом, во время учебы демонстрировали весьма высокие результаты и, что особенно важно, представляли из себя прекрасно сработавшуюся пару.