Сегюр пообещал поговорить с князем, но в Херсоне его трудно было поймать. Увиделся с ним только на третий день на живописной даче графа Безбородко в слободе Белозерке.
Потемкин первым подошел к французскому посланнику.
— Сегюр-эфенди! Чем вы так озабочены? — спросил он.
— Хочу обратиться к вам, князь, — начал Луи-Филипп.
— Никаких деловых, разговоров, милый граф! — категорично предупредил Потемкин, беря Сегюра под локоть. — Пора же и отдохнуть после трудов праведных. Посмотрите, какое красивое место выбрал для своей дачи Александр Андреевич, — остановил он взгляд на молочно-белом озере, которое полукругом омывало тенистый сад с летним дворцом и высокими ажурными беседками.
— Уютный уголок, — согласился Сегюр.
— А что вы скажете о Херсоне? — неожиданно спросил князь. — Надеюсь, успели увидеть город?
— Успел, — кивнул Луи-Филипп.
Быстрая застройка Херсона, добротность и архитектурное совершенство многих общественных зданий, адмиралтейство, верфь вызывали удивление и даже восторг. Но в душе Сегюра брали верх другие чувства. Французский посланник никак не мог смириться с увиденным, поверить в него.
— Крепость производит впечатление, — сказал он, — но ведь в гавани нет набережной. Не построен ни один пакгауз для товаров. Их выгружают из судов прямо на берег.
— Не беда, — энергично возразил Потемкин. — Херсону ведь нет еще и девяти лет. Приедем с вами, граф, сюда в следующий раз — увидите и набережные, и пакгаузы, и магазины.
— А стоит ли стараться? — спросил граф. Черная зависть не давала ему покоя. — Место ведь не совсем удачное. Болота рядом.
— Только и всего? Высушим, — парировал князь.
— И вас не беспокоит, что пропадет камыш, из которого делают крыши в селах? — нашел новую зацепку Луи-Филипп.
— Камыш? Вы сказали, пропадет камыш? Ха-ха-ха! — привлекая внимание придворных, прогуливавшихся по саду, громко расхохотался Потемкин. — Жаль, что мне не удалось уговорить государыню провезти всех вас галерами до Херсона. Тогда бы вы, милый граф, увидели камыш, а не жалкие кустики на болоте. На Днепре такие плавни, что можно заблудиться.
Он продолжал смеяться, и Сегюр, стремясь от досады хоть чем-нибудь насолить невозмутимому генерал-губернатору, лихорадочно добывал из памяти всякие, пусть даже незначительные, изъяны нового города, замеченные им во время недавней прогулки. Вспомнил! Камели — две плоскодонные барки, соединенные между собою толстыми канатами, которые заводили в гавани под днище большого судна, чтобы провести его в лиман. Это был серьезный козырь. Наконец, тешил себя надеждой граф, он сможет загнать самоуверенного князя в тупик. Пусть попробует увернуться.
— Строить порт в мелководном гирле, — придавая своему тону как можно больше язвительности, начал он, — все равно что бросать, как говорят у вас в России, деньги на ветер.
— Почему же ветер? — без малейших признаков растерянности или смущения ответил Потемкин. — Херсон — прежде всего крепость, город, ну и первая верфь, конечно. А порт для больших судов мы построим в тридцати верстах ниже, в бухте Глубокой. Уже и деньги имеем, — хлопнул ладонью по карману фельдмаршальского мундира, будто там в самом деле лежали деньги на строительство нового порта. — И это еще не все, граф, — посмотрел с гордым видом на Луи-Филиппа. — Тут неподалеку есть гирло еще двух рек. Любые суда могут свободно заходить в него. Там и заложим настоящую верфь. Для флота Черноморского. Вашим друзьям на радость, дорогой Сегюр-эфенди. Все! Винюсь, граф! Ни слова больше о деле! — оборвал самого себя, увидев помрачневшее лицо французского посланника. — Нас, наверное, уже разыскивают.
Затевать разговор с князем о коммерческих неурядицах своего соотечественника у Сегюра не было уже ни настроения, ни желания. Понимал, что вел себя не совсем вежливо. Но никак не мог унять, заглушить в себе живучее чувство превосходства над всем, с чем встречался здесь, в непонятной России.
На следующий день, испытывая угрызения совести за собственную бестактность, сам явился к Потемкину, с которым не хотел портить добрых отношений. Князь встретил его в небольшом, но со вкусом обставленном херсонском дворце радостно, усадил на мягкий кожаный диван и даже предложил кальян — подарок знатных крымских татар.
Сегюр отказался. Не терпел табачного дыма, даже пропущенного через воду. Коротко сказал о цели визита.
— Сен-Жозеф... Сен-Жозеф... — наморщил лоб Потемкин. — Что-то припоминаю.
— Должны бы, — улыбнулся Луи-Филипп, — он основал торговый дом под вашим покровительством.