— Если все так обучены, как солдаты генерала Суворова, я спокойна, — ответила царица.
Безбородко и сам еще находился под впечатлением маневров пеших и конных войск, которые устроил им возле Кременчуга Суворов. Привлекал уже внешний вид его солдат. Вместо длиннополых кафтанов, сковывавших движения, — короткие куртки и камзольчики без рукавов. Исчезли букли и косы, громоздкие шляпы. На коротко остриженных головах мушкетеров — легкие каски с плюмажем. Обшитые внизу кожей суконные шаровары заправлены в сапоги с короткими голенищами. Когда же после огневой подготовки полковые и батальонные каре и сорок пять кавалерийских эскадронов пришли в движение, поражая смелостью маневра, внезапными ударами в штыки, даже недруги чудаковатого генерал-аншефа не могли скрыть своего восторга.
Потешила тогда Александра Андреевича и необычная беседа Суворова с императрицей. Похвалив генерала за выучку солдат, Екатерина спросила, чем наградить его.
— Ничего не надо, матушка, — ответил Суворов, — наделяй уж тех, кто просит. Здесь, я вижу, и без меня, — повел острыми глазами на придворных, — попрошаек хватает.
— И все-таки, — настаивала царица, — я бы хотела отблагодарить.
— Если так, матушка, — согласился генерал, спаси и помилуй, вели отдать за квартиру моему хозяину. Замучил, не дает покоя, а заплатить нечем.
— И много же ты задолжал? — нахмурилась Екатерина.
— Много, матушка, три рубля с полтиною.
— Теперь вижу, прав был Румянцев, — сказала Екатерина, когда Суворов, вскочив на своего нетерпеливого дончака, поскакал следом за казацкими эскадронами. — Генерал пытается всех убедить, что он простачок, но кто же этому поверит...
Она, наверное, тоже вспомнила этот эпизод. Прищурив, по обыкновению, глаза, пытливо посмотрела на Александра Андреевича.
— Барон Гримм написал мне, что один его знакомый, вернувшись из Петербурга во Францию, назвал Россию колоссом на глиняных ногах. Что вы скажете на это, граф?
— Он прав, ваше величество, колосс, — ответил Безбородко. — Только я хотел бы уточнить: глина давно уже окрепла и превратилась в бронзу. К сожалению, не все догадываются об этом.
— Может, оно и лучше, — возразила Екатерина. — Не будем развеивать туман, поучимся у генерала Суворова. — Она встала. — Завтра утром сойдем на берег. Пора уже встречать нашего гостя — римского императора. Поедете со мной, граф.
На берегу императрицу уже ждал запряженный восьмериком рыдван. Утренний ветерок гнал по воде легкую зыбь, играл зелеными гарусными лентами на черных шляпах ямщиков, сидевших на козлах. Чистое высокое небо обещало погожий день, и Безбородко, который не совсем хорошо чувствовал себя на воде, страдая в непогоду морской болезнью, с облегчением ступил на твердую землю. Кроме него Екатерина взяла с собой в это степное путешествие графиню Браницкую, Дмитриева-Мамонова, который от тоски на галере снова пристрастился к бургундскому, принца де Линя и Людовика Кобенцля.
— Мы поедем без охраны, ваше величество? — спросил Безбородко, не увидев возле кареты ни одного лейб-гвардейца.
— Инкогнито так инкогнито, — ответила царица и, кинув мимолетный взгляд на австрийского посла, добавила тише: — Графу Фалькенштейну ни к чему императорские почести. Молодые кони быстрой рысью вынесли карету на гору и покатили по проселку, ведшему в глубь степи. Сначала ехали равниной, на которой лишь кое-где виднелись пологие курганы, но через несколько верст начали спускаться в овраг, огибая обрывистый буерак, заросший колючими, непролазными терновниками. Форейторы и ямщики нахлестывали коней, высокие колеса запрыгали по корням, которые тугими, кручеными жилами выпирали из земли.
— Погибельное место, — сказал, поглядывая в окошко, де Линь, — глухое разбойничье пристанище.
— Вы меня пугаете, Шарль, — обеспокоенно посмотрела на него Браницкая. — Неужели нас могут ограбить в этой степи?
— Если бы только, — разжигал ее страх де Линь. — Здесь можно и жизни лишиться.
Графиня побледнела.
— Маркиз шутит, — успокоил ее Безбородко. — Если здесь и есть разбойники, то они сидят на козлах. Скоро и душу вытрясут. — Он просунул в окошко голову, чтобы прикрикнуть на извозчиков, которые изо всех сил гнали разгоряченных коней по неровной дороге.
Но Екатерина остановила его:
— Оставьте, граф, мне нравится такая езда — не задремлешь. Как вы думаете, кем бы я стала, родившись мужчиной? — обратилась она к Шарлю де Линю.
— Законодателем, ваше величество, — выпалил маркиз.
— А вы что скажете, граф? — спросила у Кобенцля.
— Министром или генералом.