Путь ведет туда, где гуляют олени, куропатки, бегают зайцы. По крайней мере, об этом напоминает полевой бинокль, который болтается на шее Олд Шлезака, и, как я только теперь догадался, увеличение у него вдвое больше, чем у моего любимого папиного цейссовского, зато этот не пахнет так хорошо, как наш, домашний, который до самых линз пропитался запахом кожи, и видимость не такая резкая, как у нашего, и поле зрения не обведено, как очками, желто-лиловыми кругами, хотя оно здесь, правда, и шире, и размечено как по книжке.
Витров, весь бледный, последним вскарабкивается по лесенке на обзорную вышку, зато взобравшись, пробует на прочность шатучие перильца. Обозревает в бинокль широкие заячьи просторы; сейчас он — безногий, глубоко воткнутый в цветочный горшок Нельсон, несмотря ни на что продолжающий командовать сражением, воткнутый в тучную, червивую землю садовой делянки, для того чтобы заново отросли у него долговязые ноги — штатив полевого бинокля. Услышав, что отсюда, сверху, можно отлично проводить землемерную работу, Виннету оскорбительно равнодушно отвечает, что ему на это чихать, а Олд Шлезак проявляет некоторый интерес. Охотничьи рассказы папаши Шлезака, мамашины — про места, где они побывали, и про каких-то знакомых, цветисто перевитые садово-деляночными украшениями и слегка сдобренные майоранчиком ее словоизвержений, Витров пропускает сквозь себя без задержки — в одно ухо вошло, в другое вышло, как пронесло.
— Слушай, расскажи-ка своему другу, — это магическое слово тотчас же почти исцелило Витрова от страданий по поводу так и не состоявшегося чуда великой дружбы, — расскажи-ка ему, как в тебя стреляли!
— Ужас! — Это уже мамаша. — Ужас, как мы тогда переживали за нашего мальчика!
Виннету, хотя и без всякой охоты, все-таки рассказывает своему Шетгерхенду, как однажды дома, на третьем этаже, когда он делал уроки, в него чуть было не угодила пуля во время перестрелки на улице.
— Это все коммунисты, — говорит Олд Шлезак.
— Нашему мальчику вообще везет на несчастные случаи, — говорит садово-деляночная маменька.
— На покушения, — поправляет садово-деляночный папенька.
Эпизод 49. 02.05.42
Поступление. Пока я еще сижу в классе и с интересом читаю:
Памятка
Для родителей, имеющих детей 10–14 лет (распространяется через школы)
Дорогие родители!
За первый год своей работы организация «Детские лагеря отдыха в отдаленных районах» уже предоставила тысячам мальчиков и девочек, состоящих в детской организации «Немецкая молодежь», возможность поправить свое здоровье и весело провести отдых в детских лагерях, расположенных в самых лучших областях Германского рейха. Цель пересылки детей в отдаленные районы заключается не только в том, чтобы укрыть их от опасности воздушных налетов; которая грозит им в больших городах, но прежде всего в том, чтобы осуществить пожелание фюрера, стремящегося даже в условиях военного времени обеспечить своей молодежи возможность здорового развития.
Почему бы и Вашему ребенку не воспользоваться теми возможностями, которые ему дает наше время? Каждый ребенок, принимающий участие в этой программе по отдыху детей в отдаленных районах, независимо от уровня доходов родителей, получает бесплатное обеспечение. От родителей требуется дать ребенку с собой в лагерь ту одежду и снаряжение, которыми он пользуется и в домашних условиях. При подаче заявления родителям вручается соответствующая памятка.
Срок пребывания в лагере составляет от шести до двенадцати недель. Такая неопределенность установленного срока неизбежна, принимая во внимание особенности функционирования транспорта в условиях военного времени.
Мальчики и девочки в возрасте от 10 до 14 лет обеспечиваются проживанием в лагере, где в качестве воспитателей работают опытные учителя и вожатые гитлерюгенда (для девочек: учительницы и вожатые из Союза Немецких Девушек). Помещением для проживания служат гостиницы, школы, пансионаты, общежития гитлерюгенда, замки и т. п. Все здания специально, приспособлены для проживания детей и снабжены необходимым гигиеническим оборудованием, в них также имеются специальные помещения — для учебных занятий, игр и свободного времени. Вследствие разнохарактерности используемых зданий число кроватей в спальнях неодинаково в различных лагерях, но в каждом из них соблюдается правило, чтобы в спальнях было не слишком много детей.
На качестве питания в детских лагерях организации можно особо не останавливаться, так как благодаря специальным дотациям и хорошему приготовлению пищи уже первый год работы этих лагерей показал, что почти у всех детей за время пребывания в лагере можно было отметить значительное увеличение веса.
Проведение школьных занятий поручено тщательно подобранному учительскому составу, отбор преподавателей произведен Национал-социалистическим союзом учителей, и, как показал опыт, все школьники и школьницы за время пребывания в лагерях организации повысили свою успеваемость.
В лагере проводятся также учения и мероприятия, предусмотренные в воспитательной программе гитлерюгенда и Союза немецких девушек. В дополнение к ним вожатые гитлерюгенда и Союза немецких девушек заботятся о том, чтобы наши мальчишки и девчонки постоянно занимались спортом и играми для укрепления своего здоровья и поддержания бодрого настроения.
Медицинское наблюдение осуществляется лагерным врачом, который регулярно посещает мальчиков и девочек, следя за их здоровьем.
Дорогие родители! Подарите своим детям радость, которую дает пребывание в «Детских лагерях отдыха в отдаленных районах», где они в кругу своих сверстников получат возможность познакомиться с красотами нашей великогерманской родины.
Заявление подается классному воспитателю Вашего ребенка.
Первая моя поездка за последние три года, а в детстве каждый год — это целая вечность! И самая первая самостоятельная поездка без родителей! Впервые с тех пор, как мы сюда переехали, я буду жить где-то вне привычного Хозяйства! Конечно же, тут тебе и радость, и нетерпение, и гордость, и страхи, и переживаниями, конечно же, досада на ожидаемые неудобства и лагерную дисциплину. Но все уже готово: все инстанции обеганы, я снят с продовольственного учета, вещи упакованы, все родительские поучения в голову вложены, и вот уже путешествие позади и я — в долине Кампа, вдалеке от железной дороги, впереди два долгих детских месяца казарменного житья, на протяжении которых я целиком отдан на милость учителей, вожатых и школьных товарищей, вот уже на завтрак через силу проглочен первый кусок кислого солдатского хлеба, который комом встает в горле, и перетерплена (куда денешься) под злобный лай старшего вожатого, немца из рейха («Вы меня еще узнаете!»), первая, проведенная в честь Дня Труда линейка с подъемом флага, и пережит мучительный урок на пленэре: тупым карандашом и еще не наметанным глазом под суровым руководством сделан первый рисунок с натуры, неправильно скомпонованный на шершавой серой бумаге, с ошибками в пропорциях, но тем не менее доставивший огромное удовольствие тем, что вот они на бумаге — те самые семь каменных плит и окна с частым переплетом, и у меня изображены как окна с частым переплетом, и все это дало на бумаге тот самый дом, который я видел перед собой, мелочная лавка, что стоит в этом городке, с парадным входом в магазин и фальшивой дверью сбоку, тот самый старенький домик, каких, говорят, много в этом городишке Храце, в котором, кажется, все подряд носят фамилию Кинаст и о котором Айкснер — единственный, всеми высмеиваемый друг всеми высмеиваемого Крохи — знает так много всего интересного и так увлекательно и умно об этом рассказывает; уже пережита жуть первого тоскливого взгляда на серые закоулки внутренних дворов нашей гостиницы, от которой ты готов взвыть, словно отбившаяся от дома собака, уже пришло понимание: «главное теперь — это как-то выдержать девять предстоящих недель серой лагерной жути», и вот я уже сижу у Ходлера на кровати, в комнате, куда он собирается как-нибудь перетащить и меня: «Ох, чует мое сердце, зададут нам тут жару!»