В пальто было жарко. Галочка сгребала со стола свою канцелярию в совершенном смятении: откуда это ее «благодарствуйте», ей никуда не пора и что вообще за лжедухоборец перед ней. Уже в дверях, перекинув за спину неуклюже раздувшийся, не по порядку сложенный фирменный портфель, Галочка спросила:
— Духоборцы. Вы что-нибудь знаете об этом?
На улице моросило, лужи по-хозяйски расползлись по всему тротуару, и было ясно, что они тут надолго. Арсений Крупицин стоял у подъезда, под крышей с козырьком и под зонтом. Это был не зонтик, а именно зонт, почти уже тент, будто перекроенный из паланкина. Он держал его раскрытым, чтобы быть готовым рвануть через пряди дождя, лишь мелькнут в них лепестки Галочкиного пальто, броситься навстречу и укрыть от ливня красный цветок.
Перепись давно закончилась, собрания клуба ономастики и топонимики Галочка уже не посещала, подумывала о клубе литературного творчества, но никак не могла решиться, спланировать свое расписание или что-то еще придумать в пользу этого клуба. Однако по пятницам она навещала Арсения Крупицина, такая завелась у них дружба с тех пор, как она спросила его про духоборцев. Про духоборчество ему было известно немного, но все же он решил, что девушка права: он в своем тихом затворничестве действительно смахивал на духоборца, в некотором роде стихийного и в некотором роде сектанта. С этими его коробульками, картонками и сардинницами он превращался в еретика, смутьяна, желающего с помощью их ничтожнейшего содержимого «подправить» мир готовых вещей.
Каждую пятницу Арсений ворошил свою коллекцию. С тех пор как эта девушка с именем, как птичка, а похожая на цветок, проникла в его жизнь, он снова обратился к своим сокровищам, ему захотелось удивить ее, показать и рассказать ей что-нибудь о мире, которого не увидеть вокруг. Он обрадовался ее нелепым духоборцам с цинковыми окончаниями в фамилиях, его осенило, он понял, что за смутность и неопределенность мучила его последнее время. Его коллекция безделушек, почти забытая, давно не пополняемая, бередила и просилась быть показанной хоть кому-нибудь, хоть раз, пока он жив, ее хозяин — единственный, кто знал ей цену. Иначе — зачем он все это собирал?
Каждую неделю он мастерил или подбирал вещички, а Галочка придумывала сюжеты, а потом превращала их в коротенькие истории. И коллекция, разбираясь на действующие лица и бутафорию, как театр, обрастала своим репертуаром.
Сегодня Арсений приготовил фигурки. Их было пять. Тела он вылепил из пластилина. Вернее, это был не совсем пластилин. «Полимерная глина», — сказала Галочка, вручая ему в одну из пятниц этот брусок белой пластики в хрустящей оболочке. У фигурок головы были — раззявленные скорлупки, только у четырех — из фисташковых, а у одной — пустая оболочка от личи. Каждый персонаж словно застыл в характерной для него позе с определенным наклоном или разворотом головы-скорлупы, а одному Арсений приладил вместо руки рыбий хвост, раздвоенный, как клешня, что было похоже на крыло.
Галочка появилась под козырьком подъезда внезапно, в серой куртке под цвет дождя, капюшон, мокрые серые перчатки — словно все из дождевой пряжи, никаких меланжевых вкраплений. Ах, ах! Не увидел, не встретил, не укрыл, с трудом сложил зонт. «Парасоль!» — засмеялась Галочка.
Пили чай и рассматривали фигурки. Галочка молчала, и Арсений ждал, когда она возьмет в руки продолговатый футлярчик, словно сложенный перочинный нож, но с экраном, чуть надавит на него большим пальцем и начнет говорить. Арсений Крупицин знал, что это — не нож, не тюбик с губной помадой, это — плеер, он записывает, как Галочка рассказывает истории про его безделушки.
— Знаете что, они кинесики. Посмотрите, у них нет языков, они невербальны…
Языков у них не было. Только тела и головы. Что-то когда-то наполняло их головы, но теперь уже трудно сказать о присутствии в том языков, если только судить о щелях — подобиях ртов, которые в конце концов и определили формы голов.
Один из пятерых имел голову-когда-то-шар. Остальные четверо имели головы-в-сущности-одинаковые: материалом, формой, цветом и почти размером. Только щели были развернуты в разных плоскостях.
Личител голову имел шишкасто-шипастую, большую и непропорциональную телу, а тело складывал в лотос.
Резон закладывал руки спереди и щель держал по ветру.
Наседь закладывал руки сзади и щель устремлял к небу, а брюшко вперед.