Я не хочу. Я действительно не хочу. Но я также не хочу, чтобы мне говорили дважды. Поэтому, пока остальная часть комнаты обсуждает искусство, я очищаю свою тарелку. Едва сдерживая стон, когда официанты возвращаются и заменяют тарелки с основными блюдами маленькими порциями персикового коблера, украшенного мороженым. Это один из моих любимых десертов, и я клянусь, если сегодняшний вечер испортит мне еще хоть что-то, я просто начну кричать.
«Кофе?» — спрашивает официант.
«О боже, нет». Я отвечаю, прежде чем успеваю одуматься. «Извините», — гримасничаю я, когда понимаю, что все остановились, чтобы посмотреть на меня. «Я бы не спала всю ночь».
По большей части это правда. Но дело скорее в том, что я не хочу бодрствовать в этот день ни на секунду дольше, чем нужно.
Последнее блюдо проходит с Кингом и мной, которые едят в тишине, пока Аспен говорит о каком-то предстоящем благотворительном мероприятии со своими гостями. Это кажется странным, поскольку Аспен занимается благотворительностью, но я полагаю, что людям с такими деньгами нужны хобби.
Когда начинается разговор о том, что нам, наверное, пора домой, я готова плакать от радости.
Поднявшись из-за стола вместе с Кингом, я стараюсь вести себя как счастливая молодая жена, обещая прийти на любое мероприятие, о котором они говорят.
С его ладонью у меня на позвоночнике мы следуем за группой к входной двери. И я думаю, что мы наконец-то готовы сбежать. Я думаю, что мы собираемся выйти, без дальнейшей драмы. Без того, чтобы Аспен узнала темную историю, стоящую за ее подарком на годовщину. Но, когда я собираюсь переступить порог, Кинг хватает меня за ткань рубашки, останавливая.
«Я на минутку».
Я разворачиваюсь, отворачиваюсь от двери, через которую хочу выскочить. «Кинг. Не надо».
Но он не слушает, а просто уходит обратно в дом.
«Что ты наделала?» — шипит Аспен, пугая меня до чертиков.
«Боже мой!» Я делаю шаг назад, прижимая руки к груди. Я думала, она все еще снаружи прощается с людьми. «Я ничего не сделала!»
Может быть, сейчас мне стоит закричать, что я никогда не трахалась с твоим мужем. Но почему-то я не думаю, что она мне поверит. Неважно, что я говорю. Неважно, какова правда.
Аспен продолжает сверлить меня взглядом, пока ее внимание не переключается на Кинга, который идет к нам по коридору, неся мою картину под мышкой.
«Что за чертовщина…» — начинает Аспен, прежде чем посмотреть на меня широко раскрытыми глазами. «SJO». Она выдыхает инициалы, которыми я подписываю все свои картины, доказывая, что ей это понравилось настолько, что она запомнила подпись. «Ты поместила свое гребаное искусство в мой дом».
Гнев в ее тоне пронизан болью. И мне хочется извиниться. Или заплакать. Или сделать что угодно. Но я не делаю этого. Я просто стою там.
«Саванна ни хрена не сделала», — рычит Кинг. «Но теперь это мое».
Пройдя мимо сестры, Кинг хватает меня за руку и тащит прочь от женщины, которая выглядит так, будто ей очень хотелось бы превратить меня в труп.
ГЛАВА 30
Кинг
Я стискиваю зубы и размеренным движением выезжаю из района, где живет моя сестра.
Эта чертова картина.
Одно дело знать, что Саванна и Ли были вместе. Я видел их на свидании, своими собственными чертовыми глазами. Но это… Та картина… Это другое.
Я не знаю почему. Это просто чертовски по-другому.
Может быть, это потому, что раньше я мог притворяться, что это ничего. Интрижка. Неважно.
Но… эта чертова картина.
Это часть ее. Часть моей жены. И это было у другого мужчины.
Не говоря уже о том, что этот скользкий кусок дерьма подарил его своей жене в качестве гребаного подарка на годовщину.
Если бы у меня были божественные силы, я бы вернул Лиланда к жизни, чтобы снова его убить. Только на этот раз я бы сделал это медленно. И позволил бы Аспен и Саванне смотреть.
Моя челюсть двигается.
Может быть, я бы даже сначала трахнул Саванну у него на глазах. Просто чтобы доказать, что теперь она принадлежит мне.
Раздражающий голосок терзает меня где-то в глубине сознания, спрашивая, почему меня это волнует. Почему я так ревную к мертвецу.
Но зачем мне оправдываться? Саванна моя, она моя жена. Хочет она того или нет.
И это не безумие — ревновать к жене. Даже если бы ее мертвый бывший не был связан с моей семьей, я бы все равно хотел стереть его существование.