Когда я был маленьким, то обожал его публичные выступления. Тогда он ещё работал в городской администрации и имел намного меньше власти, но каждые выступления сопровождались банкетом, где я отрывался на полную катушку. Позже, уже в подростковом возрасте, ощутил на своей шкуре преимущества статуса моей семьи. Со мной многие хотели дружить, учителя не спешили снижать баллы за невыполненные задания, а девочки мечтали познакомиться поближе. Тогда я и понял, что тоже хочу стать значимым, а не просто почивать на лаврах отца. Безусловно, фамилия помогала мне продвигаться намного быстрее в выбранном направлении, чем обычным парням. Ну извините. Я не выбирал, в какой семье родиться. Поэтому пользовался благами на полную катушку.
И всё было бы прекрасно, если бы не одно «но».
Папин статус наложил отпечаток на его поведение в домашней обстановке. То есть моими первыми детскими воспоминаниями были отнюдь не родительские тёплые руки и подбадривающие улыбки, а постоянные переговоры, с которых меня прогоняли, чтобы я не мешался под ногами. Или званные ужины, на которых мне запрещалось громко разговаривать и вести себя согласно своему возрасту. Или папины совещания, которые всегда заканчивались слишком поздно, высасывая из него все соки, что он уже был не в состоянии уделить мне внимание.
Мама же всегда была где-то. На приёмах, занятиях по теннису, выставках, с папой в командировках, каких-то курсах… То есть, родив меня, она не стала матерью в привычном смысле слова. Я был предоставлен сам себе, и мной занимались нанятые воспитатели, няни и домработницы. А мама, вернувшись из очередной поездки, оценивала плоды воспитания и давала обратную связь, если ей что-то не нравилось. В какой-то момент я осознал, что являлся скорее проектом для своих родителей, нежели сыном. К тому моменту уже появилась Шейла и также отчаянно нуждалась во внимании.
Впервые я это заметил, когда ей было около четырёх и она нарисовала рисунок, олицетворяющий нашу семью. На нём, конечно, сложно было опознать нас. Какие-то кружки, палки и кляксы, но одно бросилось мне в глаза. Парень, судя по улыбке от уха до уха, – это был я, держал за руку маленькую девочку, в то время как два больших прямоугольника с кругами на месте голов и тремя антеннами в виде волос были изображены отдельно от детей. Меня удивило, что Шейла видела именно меня в роли своей опоры, но с другой стороны дало толчок к осознанию, что я теперь не единственный страдающий ребёнок в этой семье. С тех пор мы вместе с Серхио, которого я всегда считал своим братом, стали её тенью. Правда и тут стоит сделать поправку – к подростковому возрасту я частенько отлынивал от братских обязанностей, но Серхио всегда был на подхвате, за что я по гроб жизни благодарен ему. Мне очень хочется верить, что нам удалось заполнить своим вниманием те пустоты в её жизни, которые имелись у меня.
Я всё это к чему?
К тому, что я отдавал себе отчёт, что выбранный мною путь не такой уж безоблачный. Поэтому мне нужна жена, более заточенная под материнство, чтобы наши дети не страдали от нехватки любви, ласки и внимания.
Если вы думаете, что я всегда грезил о такой жизни и не бунтовал, то вы ошибаетесь. Однажды, когда мне было около пятнадцати лет, меня накрыло волной гормонального протеста, и я заявил своим родителям, что стану фотографом. Смешно, но мне правда нравилось фотографировать. Мои работы даже выставлялись на городской выставке, и я занял первое место. Сам. Своими силами. Не потому, что я Кинг – сын мэра, а потому что фото действительно получились хорошими и их отобрали для нескольких интернет-порталов, путеводителей по Бостону и журналов. Я любил снимать город с нестандартной позиции. Например, забирался под мост и снимал металлическую конструкцию снизу, но так, чтобы в кадр попала какая-нибудь цепляющая взгляд особенность. Или снимал здания в отражении луж. Звучит, может, не очень, но выглядело правда красиво и нетривиально.
В общем, мои таланты были оценены всем городом, но не зашли моим родителям. До сих пор помню, как рассмеялся отец на мой триумф, сказав, что из меня фотограф, как из него монашка. А мама сочувственно похлопала по плечу и посоветовала выбросить из головы любые мечты насчёт творческой профессии. Я ещё какое-то время побегал по Бостону с камерой в руках, отправляя свои снимки в журналы и городские газеты, а затем забросил это дело и смирился.