— Какие дыры ты имеешь в виду? — спросила я.
— Во-первых, твоя теория про девственность. Кому какая нах*й разница? Если твоя память вернется и ты вернёшься к прежней жизни, у тебя хотя бы будут ох*енные воспоминания, и ты сможешь проигрывать их в голове, чтобы сымитировать оргазм с дебилом, с которым тебе придется трахаться.
— Почему это он дебил?
— Поверь мне. Парень, отпустивший тебя и не нашедший до сих пор, если он вообще искал, явно законченный дебил. Ты мне даже не понравилась сначала. Факт, что я, бл*дь, ненавидел тебя, но не хотел отпускать от себя и на два метра. И мой член со мной согласится.
Я содрогнулась.
— А следующая дыра в моей теории? — мой голос прозвучал так, будто ржавая струна под смычком.
— Татуировки. Все, кому не нравится, как я рисую, могут идти нах*й.
— Все так просто?
— Да, все так просто, — бесстрастно ответил он. Потом его лицо обрело серьезность. — Все так просто, но не из-за какого-то парня, который сохнет или, может, не сохнет по тебе, или не из-за страха перед тем, что ты позволишь мне трахнуть тебя или сделать тебе татуировку, — Кинг прочертил пальцем линию от моей руки до плеча, будто рисовал воображаемое тату. — Все так просто, потому что ты не должна проживать жизнь той, которой всего лишь можешь оказаться. Что, если твои воспоминания вернутся, а с ними вернется и человек, которым ты была? Ей придется разбираться с тем фактом, что ты была здесь, когда не было ее. Сделай свой выбор, пока еще можешь, щенячьи глазки.
— Тебе так легко об этом говорить.
— Потому что это легко.
— Нет. Я просто… Не могу, — выдохнула я. Я бы не смогла жить сама с собой, зная, что мне не удалось защитить ее. — Ты дал обещание, что защитишь меня. А я дала обещание ей, что защищу ее, — ответила я похожим на шепот голосом.
— Ты хотя бы когда-нибудь думала о том, что сейчас ты и есть тот человек, которым должна быть? Что, может быть, с чистым листом вместо воспоминаний из херни и без внешнего влияния ты сейчас принадлежишь себе больше, чем когда-либо? — спросил он, и с каждым словом его голос звучал громче.
— Нет, — ответила я. Я не думала об этом. В словах Кинга был смысл. — Но я не хочу принимать жизнь, думая, что правда оказалась лишь игрой.
Я опустила взгляд в пол и пожелала, чтоб на его месте появилась дыра и высосала меня из этой машины.
— Тогда позволь мне понять. Ты была готова трахаться с первым встречным байкером, но не можешь быть со мной?
— Это удар ниже пояса.
Но Кинг продолжил, будто я и не прерывала его.
— Так я для тебя один из них? Всего лишь байкер, с которым ты не хочешь трахаться, чтобы потом не пожалеть?
Кинг повернул ключ зажигания и выехал назад на трассу.
— Нет, ты не такой, как все они, — прошептала я, не будучи уверенной в том, что он меня слышал.
— Как ты можешь считать меня худшим из них, если знаешь, что хочешь меня? Я чувствую это. И, бл*дь, не отрицай этого. Потому что отрицание — херня чистой воды, и ты это знаешь.
Кинг смотрел прямо перед собой на дорогу. Он настраивал радио, пока песня Джонни Кэша не наполнила салон настолько громко, что у меня начали дрожать барабанные перепонки. Слезы потоками катились по моим щекам.
Я прислонила голову к окну и обняла себя руками. Огни встречных машин и дорожные знаки сливались в сплошную линию, пока мы ехали.
— Ты прав. Ты намного хуже, чем они, — прошептала я, зная, что из-за музыки Кинг не мог меня услышать. — Потому что с ними мне не было бы так больно.
ГЛАВА 19.
Доу
Кинг уже несколько дней не спал со мной в постели. Я до сих пор помогала ему по вечерам в его мастерской, но наш разговор заканчивался лишь тем, что он рявкал мне приказы.
В субботу утром на кухонном столе я нашла коробку с адресованной мне запиской. Она гласила следующее:
«ДЛЯ НАШЕГО СВИДАНИЯ.
БУДЬ НА КРЫЛЬЦЕ В ВОСЕМЬ.
ПРЕППИ».
Нашего свидания? Зачем нам идти на свидание? Внутри коробки было коротенькое черное платье без бретелек и пара шпилек такого же цвета.
Преппи позаботился о том, чтобы у меня были джинсы и футболки на каждый день. Он даже остановился возле магазина, чтобы я могла купить себе нижнее белье и туалетные принадлежности, но у меня не получилось выбрать такие же хорошие вещи, как это сделал он.
Часы на микроволновке показывали, что сейчас было всего лишь десять утра. Я почувствовала разочарование из-за того, что мне предстоит ждать так долго.