– Значит, женщина, стоящая рядом со мной, ваша дочь?
– Да, и я знаю, ты, наверное, думаешь, что Сита совсем не похожа на меня. Это потому, что ее удочерили, – тихо сказала Аннализа. – Она не мой родной ребенок, но не сомневайся, она во многом моя дочь. Двое других моих детей биологические, но Сита ребенок моего сердца.
– Простите, Аннализа. Я правда ее не помню, но с моими глазами все в порядке. Ваша дочь очень красивая женщина… как и ее мать.
Кинг увидел, как Аннализа кивнула в ответ на его комплимент, но от стресса на ее лбу появились морщины. Судя по данным в его записях, она всегда хорошо отзывалась на личные комплименты по поводу своей внешности. В данный момент в ее взгляде была только забота о ребенке.
– Да, Сита очень красивая… как внутри, так и снаружи. Она сказала, что с твоими обновлениями ты стал другим, словно ей пришлось начать все сначала с совершенно незнакомым человеком. Ты больше не реагировал на ее шутки, ее поддразнивания или любовные заигрывания. Она сказала, что не может снова стать для тебя никем иным, как твоим последним партнером по постели. В ярости Сита заявила, что «Нортон» убила ту версию тебя, которая принадлежала ей.
Кинг покачал головой.
– Я сожалею о том, что она страдала, но я ничего не помню из того, что вы описываете.
Аннализа кивнула.
– Да. Сейчас для меня все очень ясно. Но мне нужно закончить свой рассказ. После того, как она навсегда вернула тебя в «Нортон», депрессия сильно подкосила Ситу. Она ушла из семьи… и от меня… в первый раз. Сита даже не знает, что я купила тебя, но я просто не могла допустить, чтобы тебя использовала какая-то бессердечная богатая женщина. Кингстон, когда ты был с Ситой, ты был частью моей семьи. Я все еще считаю тебя ее частью… даже если ты нас не помнишь.
Кинг снова положил фотографию на стол. Он моргнул, сверился с ее файлом, но не нашел ничего полезного в этой ситуации, хотя и не сомневался в правдивости Аннализы. Он очень четко считывал сигналы ее тела, и теперь у нее жизненно важные показатели были стабильны, как скала.
– Я не знаю, что сказать, Аннализа. Чего вы от меня ожидаете? Нет, я не это хотел спросить. Черт возьми, кажется, я в шоке, и, пожалуйста, извините за мой язык. Температура моего тела и дыхание внезапно становятся неустойчивыми. С тех пор, как я восстановился, у моей кибернетики внезапно появляются отклонения, когда я сильно взволнован.
– Это нормально, выражать себя рядом со мной так, как тебе хочется, – твердо сказала Аннализа. – Я предпочитаю верить, что твоя сильная реакция вызвана тем, что мы все еще важны для тебя на каком-то уровне… по крайней мере, немного. Это также говорит мне, что я была права, доверив тебе правду.
Кинг провел рукой по лицу, он заметил, что так делал Пейтон, когда расстраивался. Он хотел сказать Аннализе, что не может помочь ни ей, ни ее семье… и часть его не хотела помогать. Но какая-то другая часть вызывала у него тошнотворное чувство в животе, когда он думал об отказе.
Док сказала, что он заслуживает того, чтобы провести окончательную черту, по поводу любой части своей жизни. Сейчас ему определенно нужно было знать, что дочь Аннализы не приняла необдуманного решения, из-за того, что «Нортон» сделала с ними обоими. Он начал все сначала, как и предполагала Сита Харрингтон, когда отправляла его обратно в «Нортон». Теперь ей тоже нужно было начать сначала.
Кинг молча изучал озабоченный взгляд Аннализы. Аннализа вообще просила его найти ее дочь? Или эти дебаты просто шли в его голове? Поразительная информация заставила его так много думать, что он потерял нить их разговора.
– Не думаете ли вы, что, увидеть меня снова, будет жестоко по отношению к вашей дочери? Будет плохо, если у нее появятся надежды на новые отношения, поскольку я вряд ли когда-нибудь вспомню недостающую информацию. Даже если я каким-то волшебным образом верну стертую информацию, доктор Уинтерс подтвердила, что в файлах «кибермужа» нет никаких человеческих эмоций. Для восстановленного киборга это все равно, что читать исследовательскую информацию. Когда я был с вашей дочерью, клянусь вам, я был не более чем серией запущенных программ искусственного интеллекта. Каждый ответ, который я когда-либо давал любой жене, был взят из справочного файла с тысячами вежливо сформулированных вариантов выбора, тщательно закодированных каким-то чувствительным компьютерным гением из «Нортон». Когда я узнавал предпочтения жены, я кодировал те из них, которые давали самые положительные результаты. Вот такая ответная реакция могла у меня быть по отношению к Сите.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, Кингстон. Я прочитала все о программировании «кибермужей». Как ты говоришь, ваши отношения с Ситой начинались вполне логично и формально… и так же безлично, как ты описываешь. Все началось так же, как и у нас, когда ты пришел ко мне. Но я с уверенностью могу сказать, что следование кодам не было твоей сущностью. Через шесть или семь месяцев с Ситой ты начал меняться. Хотя у меня нет никаких доказательств, кроме нескольких фотографий, которые я спасла из мусора, я готова поспорить всем своим состоянием, что у тебя были искренние человеческие чувства к моей дочери. Никто и никогда не переубедит меня в обратном. С Ситой ты всегда был больше, чем просто киборг, запрограммированный на то, чтобы доставлять ей удовольствие.
Мысли в голове Кинга закружились. Несмотря на то, что Пейтон хвастался превосходством своего процессора, он молниеносно просмотрел все свои файлы «кибермужа». Поскольку с ним заключали контракт только четыре раза, это было не очень сложно. Он многократно просматривал их, каждый раз меняя только одну переменную.
На одном проходе он решил остановиться на файле каждой жены и просто составить каталог реакций своего тела на признание существования такой информации. По иронии судьбы, именно так он нашел отклонения, когда дошел до файла Ситы Харрингтон. Потные ладони. Нервный желудок. Злость. На последней реакции он остановился, потому что она была нелогичной, хотя и казалась вполне реальной. Данные о Сите были стерты. Как его человеческая сторона могла злиться из-за того, что он не помнил? Почему какую-то его часть это волнует? Ведь даже ее фотография не оживила его воспоминаний.
Он снова провел ту же проверку всех четырех файлов и получил тот же результат… за одним исключением. Каждый раз, когда он проверял, чувство злости, когда он добирался до Ситы, становилось немного острее. Конечно, это могло быть просто беспокойство по поводу отсутствия данных и непонимание, почему они исчезли. Его киборгская сторона никогда не смирится с тем, что что-то просто отсутствует… она будет искать причину. Но, как они с Пейтоном много раз обсуждали, гнев для киборгов был дверью для эмоций. За этим скрывалась реальность, которая почти всегда шокировала.
Столько всего хорошего произошло с ним за те недели, что прошли с тех пор, как он выздоровел… например, ресторан, если назвать одно большое событие. Это не означало, что он не осознавал, что вокруг него существуют и плохие вещи, как например постоянное недоверие, которое большинство людей в мире испытывают к его виду.
Он знал, что не боится эмоций. Независимо от исхода, он хотел понимать в каком мире живет, независимо от того, насколько сильную боль это может принести. Прямо сейчас он хотел узнать, что заставило его тело расстроиться из-за всего лишь временного файла и уведомления о его удалении.
– Независимо от того, сколько раз я видела, как ты замираешь, чтобы подумать, я все еще нахожу этот процесс тревожным. Возможно, я просто нервничаю, потому что в прошлый раз, когда ты это сделал, ты ушел навсегда. Ты не представляешь, какое облегчение я испытала, увидев твое имя в списке восстановленных киборгов. Я была еще более взволнована, когда ты создал страницу в социальной сети, чтобы рассказать о ресторане. Тогда я поняла, что однажды найду способ поговорить с тобой о том, что произошло.