— И толпе хочется того же самого! Когда мы наедине, мы этого стесняемся, но в толпе мы сбрасываем узкие одежды стыда и сливаемся в едином порыве оголенных, как провода, первобытных чувств — догнать, чтобы съесть, съесть, чтобы размножаться, размножаться, чтобы жить…
Я чувствовал себя альпинистом, карабкающимся по отвесной скользкой стене нагроможденных друг на друга слов, и, чтобы придать себе сил, опрокинул в себя свой бокал и жестом приказал остальным сделать то же. Чему они и повиновались безоговорочно.
— С толпой надо разговаривать просто! Мы хотим знать!!! — заорал я, почувствовав новый прилив могучих сил. — И толпа открывает уши — потому что она хочет знать!!!
— Мы хотим есть!!! — кричал я радостно, и крик мой летел над морем, и на него сбегались с кухни обеспокоенные повара, держа в руках подносы с жареными и вареными дарами моря. — И толпа открывает уши — она хочет есть!!! Ха-ха-ха, она хочет жрать!!!
— Она хочет размножаться!!! — и повара стыдливо убегали обратно, держа в руках опустевшие подносы. — Толпа — это борьба! У тебя нет врагов, но у толпы обязательно найдутся! Враг толпы — другая толпа! Ребята, наших бьют!!! Только крикни, и увидишь, все сразу встрепенутся, начнут сжимать кулаки, начнут вращать глазами — вот так!!!
Иллюстрируя смысл своих слов, я сжал кулаки, бешено выпучил глаза и стал поворачиваться в разные стороны в поисках воображаемых врагов.
— Ребята-а-а, наших бью-у-у-ут!!! — заорал я во всю мощь своих легких.
В этот момент из трюма на палубу повыскакивали матросы, с бешено выпученными глазами сжимающие кулаки.
— Кого бьют? Где наших бьют?
— Вот видишь, — обрадовался я, указывая на них так, словно они были моими подопытными кроликами, правильно отреагировавшими на удар током, — это действует! Ты можешь так?
Капитан очень долго думал, я понял, что надо ускорить процесс, взял его за грудки и начал орать прямо в лицо:
— ТЫ МОЖЕШЬ ТАК? ЭТО НЕ ВОПРОС! ЭТО УТВЕРЖДЕНИЕ! ТЫ МОЖЕШЬ!!!!
Я ждал ответа от капитана и не замечал, что обеспокоенные его судьбой матросы гроздьями повисли на мне с обоих сторон, пытаясь отцепить от него мои руки.
Наступила драматическая пауза, и в этот момент воздух прорезал звонкий голос Лианы.
— Перестаньте! Сир, вы пьяны!
С удивлением осознав, что девушка обращается ко мне как к титулованной особе, я сначала обиделся, потом решил опровергнуть ее слова своим поведением.
— Что вы, о юное создание, я совершенно трезв.
Галантно раскланявшись с капитаном, я прихватил со стола початую бутылку кира и попытался величественно удалиться на нос корабля, чтобы предаться размышлениям о высоком, однако внезапный наклон палубы некстати пришелся на тот момент, когда я делал шаг. Я потерял равновесие и упал на колено, больно его ударив. Попытка встать в сочетании с новым наклоном палубы привела к тому, что я повернулся и упал на спину, успев бережно, как ребенка, обеими руками обнять бутылку.
После этого я уснул.
Философия Креза
До Кинхаунта оставалось два дня пути. Все это время я предавался блаженному ничегонеделанию, а Крез сходил с ума от скуки.
Хотя это словосочетание, «сходить с ума», по отношению к Крезу может быть сочтено не совсем справедливым, потому что трудно представить себе схождение с того, существование чего нуждается в довольно сложных доказательствах. Называть ли «умом» то переплетение противоречивых волевых импульсов, бездумных желаний и обрывков бегло пролистанных в поисках картинок книжек, которое царило в подсознании Креза (вопрос о наличии у него сознания представляется мне весьма спорным), или называть его как-то еще, я до сих пор не могу решить с уверенностью.
В общем, наверное, точнее будет выразиться, что скучающий на судне Крез испытывал все более сильное беспокойство. Очередная остановка из-за поломки переполнила его чашу терпения. Он надел гидрокостюм, взял пневморужье и прыгнул за борт.
Озлобленный, он дрейфовал возле корабля всю ночь и утро, пока матросы возились с двигателем. За это время он увидел множество разнообразных животных и даже ознакомиться с их повадками, насколько это было возможно в течение тех коротких мгновений, которые отделяли момент их обнаружения Крезом от гибели.
Когда количество привязанных к поясу трофеев начинало тормозить движения Креза, а сочащаяся из них кровь привлекала уж слишком большое количество хищников, он поднимался наверх, чтобы отдать добычу матросам и немедленно спуститься обратно.