— За Кинхаунт! С прибытием!
— За Кинхаунт! — ответили мы с Крезом, дружно стукнулись кружками и отпили из них.
— До дна! — протестующее закричали аборигены, и нам пришлось подчиниться.
— А теперь с нами! — капризно закричали Сантра и Кэя, и нам пришлось взять бокалы снова подчиниться.
В бочонке Ялова был местный кир, пенистый, кисловатый и освежающий — уау-уау, в бокалах Сэи — чапи, импортный шаш-кир с материка. Встретившись и перезнакомившись в моем мозгу, они быстро подружились и завертелись в бешеном веселом хороводе.
Остро захотелось есть.
— Эй, — Крез поморщился от пустоты в желудке, — Сэй! Срочно, почки верченые!
Терраса захохотала.
— Попробуйте лучше наших кинхаунтских вертячек печеных!
Через несколько минут на террасе царил настоящий шабаш. Откуда ни возьмись появились музыканты, которые жарили ударный пип-батл, и заводная девчонка в облегающем черном костюме — это в такую-то жару! — выделывала ногами такие петли, и так ловко двигалась в ритм, что мы с Крезом тоже чуть не подорвались ей в подтанцовку.
Сделать это помешала лишь тяжесть повисших на нас чувих.
Но затем угар сник. Танцовщица в черном испарилась так же непредсказуемо, как и пришла. Музыканты устали и сели пить уау-уау.
Часть бичар задремала в креслах, кто-то ушел, остальные собрались по маленьким группам и с жаром обсуждали местные проблемы, интересные только им.
Внезапно пронеслась волна холода.
— А ну-ка кыш, — откуда-то сверху раздался властный металлический голос, от которого моя кожа натянулась, как струна.
— Упс, — Сантра обиженно поджала губки. — Хозяйка.
— Хозяйка этой забегаловки? — уточнил Крез.
— Ее так зовут, — непонятно ответила Санта и мгновенно испарилась.
Кэя засобиралась за ней следом.
— Куда же вы? — пролепетал я от неожиданности.
— Да ну ее, — поморщилась Кэя, махнув ручкой на прощание. — Она сейчас не в себе немного. Тэйша пропала. Вернусь через часик.
— Какая Тэйша? — переспросил я, но Кэя отмахнулась уже на ступеньках и исчезла на тропинке в зарослях.
Терраса пустела на глазах — бичи и чувихи поспешно покидали столики, бросая недопитые бокалы с киром и перепрыгивая через ограждение.
Я невольно поправил рукой кинжал на поясе и пододвинул ногой игольник, массируя лицо, чтобы таким образом хоть немного протрезветь.
Крез продолжал безмятежно потягивать кир из бокала, разглядывая мир через него, и только я видел, как его тело неуловимо напряглось, готовое к прыжку.
Цок. Цок. Цок. Цок.
На террасу поднялась… поднялось Нечто.
Нет, это была женщина. Но слишком выдающаяся, чтобы применять к ней это привычное слово.
Могучие стройные ноги были едва прикрыты тоненькой юбочкой. Узкая талия перетянута широким ремнем, на котором странно смотрелась армейская фляжка и большие ножны — кстати, они были пусты. На голое тело была наброшена спецназовская разгрузка, под которой ничего не было, кроме голых… а, гм, кхгм. Мускулистые длинные руки были вызывающе уперты в бока, что в психологии жестов однозначно переводилось как возвращение хозяина на свою территорию, внезапно оказавшуюся занятой чужими, которым он явно собирался надрать, э-э, поясницы.
Выгоревшие до бела волосы собраны в хвост на затылке, но одна непослушная прядь падает на изумрудные глаза, сверлящие чужаков из-под нахмуренных бровей.
— А это кто тут? — В металлическом голосе и взгляде не было ни намека на гостеприимство.
Мы с Крезом переглянулись, но не ответили. Чтобы женщина позволяла себе таким тоном разговаривать с мужчинами, да еще рассчитывала на ответ? Да ни за что.
— Страдаем слабым слухом или излишней крутостью?
В голосе дамы скрежетало налитое бешенство.
— У тебя красный день календаря, девочка? — пророкотал Крез голосом дремлющего льва.
Хозяйка скрипнула зубами, поставила ногу на табурет и облокотилась на нее.
Мы с Крезом синхронно сглотнули, уставившись на идеально круглое, как Луна, колено. В этот момент я пожалел, что под рукой нет мольберта, палитры и кисти — я немедленно принялся бы рисовать с натуры.
— Придется вашу крутость смешать с глухотой, а потом разделить пополам, — прорычала она и щелкнула в воздухе невесть откуда появившимся в ее руке хлыстом.
— А потом умножить на твои коленки, щечки и прочие прелести, — поддакнул я, и дама онемела от такой дерзости.
— Ты плохой математик, — она скептически покачала головой, — сейчас я извлеку из тебя корень.
Я сглотнул. Крез со скрежетом отодвинул стол и встал.