Увидев меня, он скорчил страшную рожу, изобразив одновременно отвращение, уныние и смирение, и молча вернулся внутрь.
Понятно, почему библиотека закрыта на учет — подойдя к столу у окна, бичара с увлечением уставился в прицел установленной на нем огромной винтовки. Видимо, учитывал ворон. А может, людей.
Хорошая винтовка. Стандартный «Конус», но, видимо, с ручными доработками. Ага, приварены усиленные пружины, пропилена штатная мушка, подрезан приклад. Подобным образом издевались над этими машинками снайперы из подразделения «Черные ястребы». (Да, звучит банально, понимаю. Ни у кого еще из этих ребят не оказалось достаточно юмора, чтобы назвать себя, к примеру, «Сухое верзо»).
— Что, любуешься видами города? — спросил я, дотрагиваясь до рукояти ножа под рубашкой.
При виде человека с оружием у меня всегда срабатывает этот рефлекс. Со стороны похоже, как будто я почесываю подмышку.
— Города? — Блондин брезгливо поморщился. — Чего надо?
— «Тайны Кинхаунта», — напомнил я, с улыбкой вспоминая голос девушки.
— «Тайны Кинхаунта», — ворчливо повторил блондин, не отрываясь от своего занятия. — Сейчас все брошу и побегу искать тебе тайны кинхаунта. Ищи сам.
Я вошел вглубь библиотеки, осматриваясь и принюхиваясь к запаху старых книг.
Тут со стороны входа послышался тихий скрип открываемой двери, и мы метнули быстрые взгляды в ее сторону.
— Какого хрена ты не закрыл дверь? — прорычал бичара. — Я же сказал — учетный день!
В библиотеку вошла девочка в коротком платьице и с большими голубенькими глазками. Лет через десять она должна была вырасти в привлекательную особу, но я, конечно, не собирался ждать так долго. Увидев ее, блондин повернулся к ней всем телом и опустил плечи, пытаясь заслонить собой винтовку, и проворчал:
— Вот черт…
Девочка бросила взгляд на его грозное оружие, потом на его грозную физиономию, презрительно ухмыльнулась. Отбросив громким фырканьем светлую прядь с лица, она оглянула библиотеку и спросила у меня:
— А у вас есть приключения Пенакоши?
Голос был вполне детский, без тени волшебства. Блондин выдохнул. Похоже, он опасался, что девочка спросит «Тайны Кинхаунта». Он нервно оглянулся в мою сторону.
Натянув на лицо лучезарную улыбку из серии «взрослые — детям», я обрушил на девочку всю мощь своего обаяния.
— А кто написал эту книгу, зайка?
Девочка исподлобья пробуравила меня своими бездонными голубыми глазами. Я невольно ругнулся и посмотрел на окно, потом на блондина. Он пожал плечами. Я вздохнул, взял какой-то справочник и положил обратно на стол — на мгновение мне пришла идея метнуть его в нее, но, подумав, я не решился.
— Пенакоша, — повторила девочка каким-то особенным тоном, от которого у меня почему-то закружилась голова и захотелось спать.
Видимо, это имя для блондина было связано с какими-то неприятными воспоминаниями, потому что он оставил наконец свою винтовку и пошел к ребенку.
— Девочка. Иди домой…к своей маме…
Я понял, что настало время защитить их обоих друг от друга. Меня озарила идея.
— Солнышко, — я зевнул, улыбнулся и встал между ней и разъяренным бичарой. — Здесь нет никакого Пенакоши. Но я только что видел его в «25 часов». Знаешь, там, рядом с кассой, есть витрина с книжками? Беги скорей, остался последний экземпляр.
Она задумчиво скривила губки.
— А сколько он стоит?
— Один баунт, — не думая, соврал я.
— Но у меня нет денег, — сказала она и так посмотрела на меня, что у меня ослабло в ногах, и мне показалось, что я тону в болоте.
Мы с блондином протянули ей по монете одновременно — я удивился его реакции. Но все-таки моя оказалась лучше — я убрал монету первым, он дернулся, но понял, что не успел, и отдал ее девочке.
— Бери баунт, стерва, и проваливай, пока я не вышиб тебе мозги, — прорычал он ей при этом.
Почему-то я не слишком удивился его словам. Однако в следующее мгновение я почувствовал, что почему-то не могу говорить.
Яростно блеснув на блондина глазами, в следующее мгновение девочка исчезла, просочившись через недовольно скрипнувшую пневмодверь. Дети так восхитительно просты. Надо только уметь найти тот волшебный ключик, который направит их мысли в нужный лад. И это вовсе не «пожалуйста».
Блондин выругался, сломал в кулаке карандаш и повернулся ко мне.
— Во что делает!!! — бешено прорычал он, глядя на меня с такой ненавистью, словно это был мой ребенок. — Пенакоша! Придумали же, да? Чтоб ему обверзаться! Что за имя, мать его! В таком возрасте я читал другие книжки!