Кирилл задумчиво рассматривает на свет вино в своем бокале.
— Я думаю, господа, мы еще не осознали всей глубины того, что произошло в России… И то, что мы видим здесь, в Петрограде, это ведь только малая крупинка метели, которая поднимется в деревнях, по всем необозримым просторам многострадальной нашей родины… Рабы освобождены от рабства… вековая мечта крестьянина о земле, о собственной своей земле, наконец осуществится… Собственный клочок земли… Разве мы способны понять это мужицкое счастье?.. Кончится война, миллионы людей вернутся к своим семьям… какая прекрасная жизнь начнется… Выпьем за народ, за его счастье, господа…
Все поднимают бокалы, чокаются, и снова только Сергей не пьет, да еще Семен Востриков, который слушает Кирилла затаив дыхание.
— Вы не пьете? — спрашивает Семена хозяин.
— Ничего… благодарствую.
— Не пьете вина? Ах ты боже мой! Ведь вот время — капли водки не достать… А может быть, вы употребляете… как это теперь принято, гм… одеколон?
Семен, смущенно улыбнувшись, пожимает плечами.
— Да вы не беспокойтесь…
— Позвольте… такой гость… неужели мы что-нибудь пожалеем…
Николай Иванович наклоняется к жене и говорит шепотом:
— Маша, у тебя там стоит флакон «Лоригана»…
— Коля…
— Тсс… Маша…
— Ты с ума сошел…
— Как тебе не совестно, Маша. Революция требует жертв…
Если раньше нельзя было быть уверенным, всерьез говорит Бороздин или шутит, то теперь это уже ясно по тому, как прыгают искорки смеха у него в глазах.
— Вы для нас в данный момент не конкретная личность, вы олицетворение, так сказать, русского революционного народа. А раз так, не то что одеколон — самые лучшие парижские духи…
Он принимает из рук жены флакон.
— …«Лориган» Коти…
И выливает духи в стакан.
Сидящие за столом наблюдают за тем, как, булькая, переливается драгоценная густо-желтая жидкость из флакона в стакан.
Высоко подняв тонкие брови, Ирина насмешливо смотрит на эту процедуру.
Г о л о с г е н е р а л а. В конце концов, откуда мне было знать, что это за «Лориган Коти»? Я никогда ни о чем подобном не слышал. Конечно, я чувствовал какой-то подвох, чувствовал, что надо мной хотят подшутить. Я подумал — наверно, этот «Лориган» что-то очень крепкое и меня испытывают. Ну и решил: была не была, покажу, на что способен простой солдат…
— Прошу вас. Угощайтесь, — говорит хозяин.
Семен берет стакан.
— Ваше здоровье!
Он подносит стакан ко рту.
Хозяйка с ужасом смотрит, как, нюхнув духи, Семен морщится, делает над собой некоторое усилие и, наконец, опрокидывает жидкость в себя — целый флакон «Лоригана»!
Хозяйке делается дурно — она садится, схватившись рукой за сердце.
— Воды? — спрашивает ее сосед.
Хозяйка молча кивает головой.
А Семен накалывает на вилку хвост селедки и невозмутимо заедает им «Лориган».
Ирина, не выдержав этого зрелища, опускает лицо в ладони.
Ее плечи дрожат от сдерживаемого смеха.
Сергей складывает салфетку.
— Ну, с меня, пожалуй, хватит.
— Оставь, Сергей, — говорит ему Кирилл. — У тебя одни взгляды на вещи, у нас другие…
— Какие уж тут взгляды. Твое поведение имеет совсем другое название.
Сергей уходит.
Нина выбегает за ним в переднюю.
— Сережа… Сережа…
— Прости, но этот спектакль для меня невыносим…
Сергей открывает парадную дверь. Но он не успевает уйти. Из столовой появляется Кирилл.
— Я хочу получить объяснение, Сергей, — говорит он. — Ты, кажется, хотел что-то сказать о моем поведении…
— Да. Для вашего поведения, прапорщик Бороздин, есть название, и я его знаю.
— Я слушаю вас.
— Ради бога, — говорит Нина, — Сережа… Кира… Ради бога.
— Очень короткое название: измена.
Кирилл хватается за кобуру.
Нина бросается к нему, повисает на его руке.
— Вы изменили присяге, Бороздин. Вы забыли, что у нас есть еще государь и Россия еще жива… Еще жива… еще жива…
Сергей дрожит, по его щеке пробегает судорога — точно так же, как в тот миг, когда он увидел мертвого командира полка.
Резко хлопает дверь. Сергей сбегает по лестнице. А вслед за ним бежит Нина, стараясь его остановить.
На лестницу выходит и Кирилл.
— Сережа, — кричит Нина, — разве ты не знаешь, Сережа, ведь государь отрекся… Сережа…
— Остановись, Сергей!
Кирилл перегибается через перила.
— Государя нет, государь отрекся… — кричит Нина, идя за Сергеем.