Комендант направляется к двери, но она открывается, и входит Кирилл Бороздин.
Растерявшись, полковник останавливается.
— Вот, господин уполномоченный… — говорит он. — Прошу извинить, ко мне приехал племянник…
— Да?.. Не знал я до сих пор, что у Сергея Нащекина есть такой дядя.
Поняв, что попался, полковник стоит ни жив ни мертв.
— Давно мы с тобой не виделись, Сергей, — говорит Кирилл, усаживаясь в кресло. — Пора забыть нашу глупую ссору. Садись, нужно поговорить. И вас прошу не уходить, — обращается он к коменданту…
Полковник садится. Сергей по-прежнему стоит у окна.
— Так вот, господа. Временному правительству о заговоре все известно. И зачем прибыл сюда капитан Нащекин, нам тоже, конечно, известно.
— Я рад, что у вас так хорошо поставлен шпионаж, — резко отвечает Сергей, — но хотелось бы обойтись без этого спектакля. Можете вызывать охрану.
— Очень красиво сказано, — отвечает Кирилл, — немножко театрально, но все-таки красиво. Короче, господа, давайте выясним недоразумение. Временное правительство поддерживает вашу акцию, и я уполномочен об этом заявить. Понятно?
Полковник привстает и снова садится.
— Приняты все меры, — продолжает Кирилл, — чтобы поезд благополучно прошел до Архангельска. Александр Федорович лично занимается этим вопросом… Ну, Сергей, что ты теперь скажешь?
Подойдя к Кириллу, Сергей энергично пожимает ему руку.
— Я очень рад, что мы вместе в этот решающий час. Все забыто, Кирилл.
Комендант вытирает платком мокрый лоб.
— Слава богу, слава тебе господи!
Сергей смотрит на часы.
— Нам нужно торопиться.
— Пойдемте, — говорит комендант.
Бесшумно подходит к Царскосельскому вокзалу поезд: паровоз с тремя салонами и двумя вагонами первого класса.
Белый пар ударяет в землю — поезд останавливается.
К маленькой калитке ограды Царскосельского дворца медленно, один за другим, подкатывают два закрытых черных автомобиля. За рулем — офицеры. По обе стороны машины тоже становятся офицеры.
На углу появляются еще два офицера и останавливаются, настороженно оглядываясь.
Из парадного на улицу выходят несколько офицеров и расходятся в разные стороны. Одни из них подходят к поезду на Царскосельском вокзале.
Другие входят в аппаратную телеграфа.
Третьи снимают внутренний караул у калитки дворца. Солдата, стоявшего на часах, оглушают, оттаскивают в сторону.
Минутная стрелка на больших ручных часах коменданта показывает, что до восьми остается пятнадцать минут.
Комендант ведет Сергея через длинный коридор, потолки и стены которого покрыты лепными украшениями. Оглянувшись, комендант открывает маленькую, потайную дверь и проходит в нее вместе с Сергеем. Они остаются в полной темноте.
— Подождите здесь, — шепчет комендант.
Затем тонкая полоса света ложится на Сергея, и кто-то говорит:
— Этот?
— Да, — отвечает шепотом комендант. — Пропустите его.
И Сергей неожиданно оказывается во внутренних покоях дворца. Дальше его ведет высокая старая дама.
Кроме солдат у дверей, ничто здесь не указывает, что произошла революция. Паркеты сияют, вазы и картины на местах. Дворцовая прислуга бесшумно исполняет свои обязанности. Но стоит посмотреть внимательнее, можно заметить мелькнувший вдруг в глазах приближенных царя страх. При виде постороннего лица все настораживаются.
Дама ведет Сергея по бесчисленным переходам, залам и коридорам.
— Скажите, — тихо говорит Сергей, — как государь?..
Дама вздыхает.
— Не спрашивайте. Это такая боль. Я не могу спокойно смотреть на него…
Они входят в маленький белый зал с золочеными колоннами. Здесь ждут десять офицеров свиты.
— Сергей Александрович Нащекин, — представляет дама.
Офицеры молча раскланиваются.
— Сейчас их величества выйдут, — шепотом сообщает Сергею тонкий высокий офицер. — Государь пожелал зайти в часовню. Она здесь, прямо за этой дверью.
Сергей переводит взгляд на дверь.
Г о л о с л а к е я. Монархия, царь, Россия… были для меня с детских лет такие же ясные, незыблемые понятия, как земля, как солнце, как вода. Можно было сомневаться в чем угодно, даже в существовании бога, но в одном я был убежден навсегда: царь и Россия — это одно и то же. Какое все-таки счастье, думал я, что именно мне предстоит освободить его…
Резная дверь приотворяется, в зал на носках выходит офицер свиты.
— Государь… — говорит он и становится рядом с дверью.
Вдруг все головы поворачиваются в противоположную сторону. Раздаются торопливые шаги по мраморным плитам коридора. Слышен звон шпор.