Котовский мрачно молчит.
Д е м б у. Спрятались — концов не найдешь…
К о т о в с к и й (мрачно). Радоваться надо. Хорошая конспирация.
Д е м б у. Что же ты не радуешься?
К о т о в с к и й (мрачно). Я радуюсь…
К скамье быстро подходит еще один партизан.
— Григорий Иванович… кто пришел…
К о т о в с к и й. Кто? Говори.
П а р т и з а н. Крешюн.
Д е м б у. Степан?!.
К о т о в с к и й. Где он?
Кафе Фанкони.
За столиками одесситы. Играет румынский оркестр. Сквозь большие зеркальные окна видна улица. В углу, у маленького стола, Крешюн, Кабанюк и другие партизаны.
Оборванный, грязный, голодный Крешюн ест и рассказывает неторопливо, рассудительно, с расстановкой. Кабанюк пододвигает ему еду.
— …Стучит… Ну, хорошо. Я снял щеколду, открываю дверь. Врывается этот проезжий лейтенант. Ты что, кричит, так твою и так и еще так, ты что сховался — давай сейчас же коня, а то мой издох, так его и так и так, а мне в город ехать, так тебя и так и так. Хорошо, думаю, отдам коня — мне без коня помирать, а не отдам коня — он меня убьет, и тогда мне тоже помирать. Нет, думаю, так получается чересчур обидно. Я беру скалку — и раз его по голове. Хорошо. Он упал и лежит. Тогда я беру его и несу и кидаю в Днестр. Если, думаю себе, он мертвый, то ему все равно, что я его в воду кинул, а если он еще живой, тогда еще лучше, значит… Теперь-то он наверняка уж будет мертвый. Хорошо. Теперь, думаю, что же мне делать? Хозяйства я лишаюсь, крестьянствовать больше не приходится… румыны нам жить все равно не дают. Беру я тогда своего коня — и маху через Днестр к Котовскому. Правильно?
К а б а н ю к. Правильно, Степан, очень правильно.
К р е ш ю н. А у вас что?
К а б а н ю к. Без полпуда каши не расскажешь.
В т о р о й п а р т и з а н. Мы теперь очень переменились. Ты нас и не узнаешь.
К р е ш ю н. А что?
К а б а н ю к. У нас теперь курс.
К р е ш ю н. Что?
К а б а н ю к. Курс. Программа. Мы теперь глупостями не занимаемся.
Т р е т и й п а р т и з а н. Держим курс на партию большевиков. Присоединяемся.
К р е ш ю н. А что они хотят?
К а б а н ю к. Хотят-то они вроде хорошее (вздохнул), но много, что не разрешается.
В т о р о й п а р т и з а н. Программа как раз довольно простая — всю землю нашему брату, а помещиков передушить.
К р е ш ю н (подумал). Что же. Очень хорошо. (Еще подумал.) Можно присоединиться.
К а б а н ю к. Будем драться вместе с большевиками. Потом отобьем Бессарабию и заживем дома как люди… Вот верная программа. (Посмотрел в окно.) Наши!
К столику подходят Котовский, Дембу, Мельников.
К р е ш ю н (бросается навстречу). Григорий Иванович!
К о т о в с к и й (крепко пожимает ему руку, говорит тихо). Осторожно. Не надо обращать на себя внимание… Здравствуй, Степан. Как я рад тебя видеть…
Д е м б у (тихо). Ну, что дома? Как там у нас?
М е л ь н и к о в (тихо). Как же ты добрался, Степан?
Усаживаются. Котовский подзывает официанта.
К о т о в с к и й. Дайте нам, пожалуйста, карточку…
Всматривается в официанта и вдруг узнает Харитонова.
Х а р и т о н о в (передает карточку, невозмутимо). Рекомендую бульон с пирожками.
К о т о в с к и й (сдерживая радость, Харитонову). Вы знаете, я когда-то ел прекрасную похлебку из картофельной шелухи. Она воняла болотом. Это было очень далеко отсюда. Может быть, вы случайно знаете вкус этой похлебки?
Взяв обратно карточку, Харитонов говорит, пряча улыбку:
— Знаю.
Ночь. Бульвар. Котовский и Харитонов сидят на засыпанной снегом скамье.
К о т о в с к и й. Можно мне тебя обнять? Один раз?
Х а р и т о н о в (улыбаясь). Ни в коем случае!
Крепко обнимает и целует Котовского. Смотрят друг другу в глаза.
Х а р и т о н о в. Комитет знает, что ты нас разыскиваешь, и комитет согласен, чтобы ты работал с нами.
К о т о в с к и й (вскакивает, хватает друга в объятия). Это очень умно с вашей стороны!.. Вот увидишь!
Х а р и т о н о в. Задушишь. (Усаживает его.) Заводчик Попандопуло выбросил на улицу пятьсот рабочих и объявил локаут. Нужно, чтобы рабочие были взяты обратно. Открыто действовать мы не можем…
К о т о в с к и й. Все понятно.
Кабинет петлюровского коменданта.
В кресле комендант, перед ним могучий старик — Попандопуло.
П о п а н д о п у л о. Это неслыханно! Или мы имеем у себя в Одессе власть, или я должен ликвидировать все свои дела и сейчас же уехать из этого города. Что это такое? А? (Протягивает полковнику бумажку.) Ваша варта не может меня охранять, чтобы я не получал письма от разбойников?