…В комнату входят командующий армией с адъютантом, Кабанюк и Стукалин.
К о м а н д у ю щ и й (Николаеву, тихо). Как комбриг?
Н и к о л а е в (прикрывает дверь). Поправляется. Он спит сейчас.
К о м а н д у ю щ и й. Ладно, потом зайдем к нему… Идемте.
Проходят в помещение, где лежат раненые.
На двух смежных кроватях — выздоравливающие. Это Костя и усатый красноармеец.
К о м а н д у ю щ и й. Здравствуйте, товарищи!
Останавливается у кровати. Весело сверкая глазами, смотрит на него раненый Костька.
Н и к о л а е в. Вот это, товарищ командарм, наш герой, так называемый Костька Пролетарский. Отличился в польской кампании. Ранен при ликвидации антоновщины.
К о м а н д у ю щ и й (берет у адъютанта и кладет на постель Костьки орден). Поздравляю вас. Выздоравливайте скорее.
Папаша Стукалин подмигивает Костьке.
Н и к о л а е в (указывая на соседнюю койку). Этот боец проявил себя преданным красноармейцем. Ранен в ногу.
К о м а н д у ю щ и й (берет у адъютанта и кладет у постели раненого кожаную куртку и брюки). Вы награждаетесь кожаным костюмом. Носите и будьте примерным бойцом.
С т у к а л и н (Костьке). Ты чего?.. Ну, в чем дело?
Тот отвернулся, молчит. Командующий останавливается.
— Что с ним?
Н и к о л а е в. Костька, говори, кто тебя обидел? А?
К о с т я (сквозь слезы). Ему… галифе… с кожанкой… а мне бляшку…
Н и к о л а е в. Что же тебе сменять, может быть?
Костя молчит.
К о м а н д у ю щ и й (рассмеялся). Ладно, добавим.
Кладет ему на кровать кожаный костюм.
К о с т я (просиял). Вот спасибо, товарищ командующий! Вот удружили… вот это да… вот это спасибо, так спасибо!
К сельсовету несется всадник. Он орет во все горло одно только слово.
— Сын! Сын! Сын!
Котовский вскакивает с кровати, лихорадочно набрасывает шинель.
Музыка.
Котовский в своих больших, неловких, загорелых руках держит голого малыша. Потом мальчика берет в руки Кабанюк, потом один за другим пять бойцов.
А Котовский стоит у кровати, смотрит на Ольгу. Ее глаза закрыты, на губах слабая улыбка. Из-под закрытых век катятся счастливые слезы.
Комбриг опускается на колени, осторожно берет руку Ольги, целует.
Акушерка подходит к Кабанюку.
— Обязательно надо кормилицу достать.
Кабанюк переглянулся с бойцами. Вместе с ними выходит. На улице все шестеро вскакивают на коней.
КОРМИЛИЦУ!
И все шестеро, взметнув пыль, исчезают в разных направлениях.
И вот они все шестеро возвращаются. Перед каждым всадником на коне сидит женщина…
Приоткрывается дверь. Кабанюк заглядывает в палату и толстым своим пальцем манит акушерку. Та выходит.
К а б а н ю к. Выбирай!
Стоят в ряд шесть грудастых баб.
Торжественный марш. По улицам Тамбова проходят котовцы. Их засыпают цветами.
ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ.
Берег Днестра. В пешем строю стоят демобилизуемые.
…В руках у бойцов сундучки, корзины, баульчики. Некоторые уже в кепках. Сняты звезды с фуражек.
Перед ними на небольшой трибуне, опустив голову, стоит Котовский.
По другую сторону трибуны в конном строю части нового корпуса Котовского. Молодые бойцы. Юные безусые лица, новенькая блестящая форма. Новые и старые знамена развеваются над корпусом. Дембу, Николаев, Стукалин стоят перед частями — они командуют эскадронами и полками.
Тишина длится несколько мгновений. Котовский медленно поднимает голову:
— Что же вам еще сказать, мои дорогие, бессмертные орлы революции? Больно, очень больно мне расставаться с вами, да и вам — это надо прямо сказать — первое время будет трудновато: без шашки, без коня, без товарищей… Но ничего, вы найдете свое место в новой жизни. Страна оживает, работы много. Хочется на прощанье сказать вам спасибо. Вы бились за царство справедливости — за коммунизм. Тысячи и тысячи врагов вы зарубили своими клинками, и вот итог — шестьсот семьдесят два боевых ордена Красного Знамени на нашу бригаду в четыреста сабель. Вы дрались, пренебрегая смертью. Никто в мире не может похвалиться победой над нашей бригадой. Мы не знали ни одного поражения. Мы с вами голодали и холодали, смотрели по сто раз на дню в глаза смерти, но ни один котовец не дрогнул. А вот сейчас сам ваш командир Котовский стоит тут, побежденный: не хочу и я с вами расставаться, а приходится… Прощайте, герои Революции! Ваш голос был грозой для врагов Советской власти, и ваша шашка была лучшей ее защитой.