Оратор осекся. Толпа застыла в ожидании.
— Хватит горло драть, показывай пример, — говорит солдат и берет оратора за руку. — Давай на фронт!
Раздаются восхищенные крики:
— Правильно! Тащи его!
— Прямо в эшелон!
Десятки рук хватают оратора, натягивают на него солдатскую шинель, надевают на голову солдатскую папаху.
— Граждане, — отбивается оборонец, — я ж не призывной! Я лично по возрасту не подхожу!..
— Подойдешь!..
— Мы поблажку сделаем, на возраст не посмотрим…
В руки ему всовывают солдатский котелок, деревянную ложку. Стаскивают с решетки.
А на его месте уже стоит матрос.
— Разрешите передать привет от революционного Балтфлота! Долой войну!
Рев восторга.
…Патруль на углу улицы. Офицер пропускает молча одного, другого, третьего прохожего и задерживает четвертого.
— Ваш документ…
Он внимательно всматривается в лицо прохожего и, не глядя на документ, машет рукой.
— Можете идти…
Останавливает следующего:
— Предъявите документ.
Вглядывается в лицо.
— Можете идти…
Солдаты топчутся, скучают.
— Кого ищете-то? — тихо спрашивает солдата прохожий.
— А кто его знает… шпиона какого-то немецкого… Оленина, что ли…
— Ваш документ…
Условный стук.
Анна Михайловна открывает дверь.
Василий входит к Ильичу.
— Здравствуйте, — говорит Ильич. — Ну, в котором часу ЦК?
— В одиннадцать зайду за вами… Вот принес материалы из Петроградского комитета…
— Давайте, давайте…
Ленин вскрывает конверты, просматривает принесенные материалы. Читает.
— Теперь вот что… Завтра открывается съезд Советов Северной области. Узнайте, передано ли мое письмо фракции съезда… (Распечатывает еще один конверт, читает.) Дальше узнайте, какие резолюции приняты вчера в Гельсингфорсе у балтийцев и состоялся ли митинг на Обуховском заводе, на чем решили… И то и другое мне нужно к заседанию ЦК… Затем передайте Надежде Константиновне…
Ильич замолчал, взглянул на Василия.
— Гм… Вы когда спали в последний раз?
Василий морщит лоб, припоминает.
— Вчера.
— Вы что, батенька, выдумываете? Вчера?
— Нет, то есть не вчера, позавчера я спал!
— Спали?
— Ну, как же! Даже сон видал такой… длинный…
— Гм… Даже сон видели… Вот что, даю вам задание выспаться. Сегодня же. Категорически.
— Хорошо, Владимир Ильич.
— На чем я остановился?
— Надежде Константиновне передать…
— Так… Передайте письмо — вот это, скажите» чтобы она не беспокоилась, и пусть сообщит, что сделал Выборгский райком по тому вопросу, о котором я писал. Это статья для «Правды». Потом вот что — достаньте мне «Единство» за четвертое. Это возможно?
— Трудно.
Ильич улыбается.
— Я не спрашиваю, трудно ли, я спрашиваю, возможно ли.
— Достану…
Анна Михайловна входит, ставит перед Ильичем стакан с бесцветной жидкостью.
— Во всем городе чаю нет, — говорит она Василию. — Владимир Ильич крепкий любит, а где его возьмешь?.. Нет и нет нигде…
— Да вы не тревожьтесь, Анна Михайловна, не важно… Спасибо большое…
Ильич прихлебывает кипяток. Анна Михайловна выходит.
— Ну, рассказывайте, что сегодня в городе, что видели?
— Да ничего… Я только на заводе и был.
— Как — ничего?.. «Ничего» не бывает никогда. Рассказывайте!
Василий мнется.
— Тогда давайте иначе, — говорит Ильич. — Вы сюда пешком или на трамвае?
— И так и эдак…
— Перевозок больших не замечали? Эвакуации не чувствуется?
— Нет, не заметно… (Василий помолчал.) Дождь был большой…
— Гм… дождь? А патрули? Их меньше в городе, чем вчера по хорошей погоде?
— Нет, больше, — удивленно отвечает Василий.
— А настроение сегодня какое?
— Владимир Ильич, ведь я один шел, ни с кем не разговаривал…
Ильич хмурится.
— Очереди большие?
— Очереди громадные. За хлебом…
Пауза.
— Ведь вы шли по улицам, — уже сердясь, говорит Ильич, — неужели люди кругом не разговаривали? Разговоры какие-нибудь слышали?
— Не слушал я разговоры… времени нет.
— Напрасно. — Ильич садится за стол, придвигает бумагу… — Поручения не забудете? Повторите.
Василий огорченно:
— Значит, так… Статья, Надежде Константиновне — не беспокоиться и узнать, как выборжцы насчет того, что вы писали, резолюции балтийцев и на Обуховском, и про ваше письмо Северному съезду, и еще «Единство» за четвертое. Все.