Ругань, крики.
Солдат старается пробиться к будке:
— Приказано развести мост… слышь, ты?
Красногвардеец загораживает дорогу.
— Не бывать этому!..
В т о р о й с о л д а т. А ты кто такой?
К р а с н о г в а р д е е ц. Начальник.
С о л д а т. Чего?
К р а с н о г в а р д е е ц. Всего…
Второй красногвардеец передразнивает солдата:
— …«Приказано», а у самого у тебя котелок-то варит? Эх, ты, орудие капитала…
Перед мостом Василий замедляет шаги.
К р а с н о г в а р д е е ц. Дуйте, дуйте, ребята! Мост не разводится, хоть всю ночь гуляйте.
Ленин улыбается, идет быстрее.
…Длинная пустая улица.
Изредка доносятся выстрелы.
Идут Ленин и Василий.
Издали возникает цокот копыт.
По улице мчится отряд.
— Юнкера!
Кавалькада проскакивает мимо них, но вдруг задерживается.
— Идите вперед… — шепчет Василий и останавливается. Рука сжимает в кармане наган.
— Кто такой? — спрашивает у него Кирилин.
Ильич не спеша идет дальше.
— Эх, барин, лошадка хороша, — икнул, пошатнулся Василий.
— Сволочь пьяная…
Кирилин поворачивает лошадь.
— Господин офицер, — говорит юнкер, — там еще второй пошел…
Кирилин смотрит вслед Ильичу и вдруг круто поворачивает коня. Тогда Василий с пьяным криком бросается на мостовую под ноги лошади и хватает ее под уздцы.
Офицер, пытаясь вырваться, яростно дергает повод. Лошадь поднимается на дыбы.
Василий всем телом с железной силой сдерживает коня. Он хватает Кирилина за шинель, тащит вниз. Тот наотмашь бьет его плеткой по лицу.
За углом раздается стрельба. Кирилин, хлестнув коня, поскакал.
Юнкера несутся следом за ним.
Ильич быстро подходит к Василию. Тот стоит, закрывая рукой лицо.
— Товарищ Василий, дорогой…
У колонн Смольною бушует толпа.
— Как мы пройдем? — шепотом спрашивает Ильич. Держа Ленина за руку, как ребенка, огромный, светлоголовый, без шапки, Василий проталкивается к центру толпы.
— Братцы! — кричит он. — Почему нас не пускают? Не старый режим…
— Почему не пускают? — подхватывают вокруг.
— Даешь дорогу! — кричит Василий.
— Жми! Дави! — подхватывают в толпе.
Ильич смеется. Тоже напирает плечом, кричит:
— Наша берет!
— Наша берет! — кричат вокруг.
Красногвардейцы с трудом сдерживают натиск.
— Товарищи, товарищи… не волыньте, товарищи…
— Пускай… — кричит Василий. — Не задерживай…
— Наша берет!
Прорывают цепь охраняющих, врываются в Смольный.
— Где только наша не берет? — смеясь, говорит Ильич.
Смольный.
Возбужденные люди снуют по коридорам.
Ленин и Василий попадают в водоворот разгоряченных лиц. Их несет человеческий поток вверх по лестнице, от одной двери к другой.
Наконец Ильич садится в коридоре на подоконник.
— Я буду ждать здесь. Найдите, пожалуйста, наших.
Василий успевает только кивнуть головой, — его уносит человеческая волна.
Так сидит Ильич в коридоре Смольного института поздно вечером двадцать четвертого октября. Толпа бурлит вокруг него.
Вот проходит старик в рваных крестьянских лаптях.
Вот идут матросы сомкнутой плотной группой.
Гудящий человеческий поток катится мимо. Возбужденные, разгоряченные лица. Ярким, острым взглядом всматривается Ильич в лицо революционного народа.
— Слышь, товарищ…
Рядом с Ильичем сидит молодой крестьянин в рваной солдатской шинели:
— Слышь, товарищ, ты Ленина не видал?
Л е н и н. Нет, не видал. А что?
— Говорят, он здесь, — доверительно сообщает крестьянин.
— Очень возможная вещь.
— Посмотреть охота.
— Гм…
— А то мы там поспорили с мироедами. Они говорят — рыжий да рябой. А я думаю — не может быть. Я думаю — он такой головастый, большой… представительный мужчина.
— К сожалению, ничего определенного вам сказать не могу.
— Ну да… не видал… — с сожалением смотрит на него крестьянин.
— Не видал.
К Ильичу вместе с Василием быстро подходит несколько человек. Они с трудом пробиваются сквозь толпу.
Крестьянин вглядывается в Василия и вдруг вскакивает:
— Василий Михайлович!
В а с и л и й. Петька! Из деревни?.. — Но, опомнившись, он быстро поворачивается и уходит за Ильичем, крикнув на ходу. — Некогда мне, прощай покуда.
— Ленина не видал? — кричит ему вслед парень.
— Здесь он, — отвечает Василий.
— Где?
— А вон! — Василий указывает в противоположную сторону.