Чуб зло косится на него. Вмешивается Красовский.
— «Путя»! «Перестлать»! — передразнивает он. — Что вы понимаете в технике?.. Путя!
— Я все понимаю, — зло отвечает Матвей.
Тужась, покрикивая, люди поднимают «козу», но она снова валится набок.
Вспотевший Чуб, с черным блестящим лицом, наваливается плечом еще раз.
Братья Бобылевы хватаются руками за «козу».
Они делают вместе с Чубом еще одно усилие — и «коза» поставлена на место.
Свист бича, грохот — движение возобновилось…
Чуб кашляет, прислонившись плечом к стене. На черном лице Семена иронически поблескивают глаза.
— Вы большой демократ, Чуб…
Чуб уходит к стволу. Семен — вместе с ним.
— А пути все-таки придется менять, — говорит Семен.
Стволовой в блестящем черном плаще, в громадной клеенчатой шляпе с торчащими из-под нее пучками соломы впускает их в клеть.
— Хозяина прокати с ветерком! — кричит ему кто-то, смеясь.
Два сигнала. Клеть взлетает кверху.
— Чуб, — кричит Семен, перекрывая грохот и лязг клети, — ваша жена…
— Какая жена?..
— Эта женщина, которая у вас была…
— Бобылева?
Поток воды обрушивается с крыши клети на их головы.
— Да. Она кто? Член партии?
Грохот.
— Бывший.
— Исключена?
Клеть поднимается в надшахтное здание.
— Завтра утвердим.
С е м е н (неопределенно). А…
Клеть стала на кулаки… Показался дневной свет.
Спокойными наплывами сменяют друг друга снятые с движения сумеречные городские пейзажи. Слышна далекая песня. Поют «Коногона».
За терриконом — гигантской пирамидой породы, накопленной лет за тридцать, — начинается старый шахтерский поселок «Шанхай». Жалкие лачуги выглядят совсем крохотными у подножия громадного террикона. Редкая из них выше человеческого роста. Покосившиеся, с продавленными крышами хибарки подслеповато щурятся на мир грязными окошками с ладонь величиной.
Большим и уродливым лагерем раскинулся возле черного конуса «Шанхай».
Семен останавливается, внимательно всматривается в окружающее, узнавая места. Идет дальше. Сворачивает за угол и подходит к низенькому глиняному домишке с сорванной с петель захватанной дверью.
Веснушчатый мальчишка выходит на стук.
— Кто тут теперь живет? — спрашивает Семен.
— Мы, Федотовы… А тебе на что?
— Можно к вам?
— Входи… — неуверенно говорит мальчишка, пропуская Семена.
В полутьме, в низенькой комнатке с земляным полом, Семена охватывает волнение. Мы видим это по тому, как заблестели его глаза, как осматривает он все вокруг себя.
Печь в углу. Выщербленные старые стены. Закопченный потолок. У стены не гармонирующие с окружающим две новые никелированные кровати и березовый зеркальный шкаф.
— Кого нужно? — недружелюбно окликает Семена пожилой шахтер. Он укладывает в старый деревянный сундук носильные вещи. Его жена снимает с кроватей одеяла и простыни.
— Никого… — отвечает Семен. — Хочу посмотреть дом. Я тут когда-то жил… в детстве…
— Ну что ж, смотри.
Шахтер отворачивается, продолжает укладывать вещи. Семен подходит к стене. Между окнами замечает какую-то ему одному понятную отметину, усмехается.
Парнишка стоит рядом с ним.
— А мы завтра переезжаем, — сообщает он.
— В соцгород? — спрашивает Семен.
— Ага.
Еще раз оглядев комнату, Семен уходит. В дверях он останавливается.
— Как звать?
— Семен, — важно отвечает мальчишка.
— Да ну? Неужели Семен?
— А что ж. Имя обыкновенное.
— Да нет, я вот тоже Семен.
— Подумаешь, мало Семенов…
Примак гладит его вихрастые белесые волосы и выходит из дома. Пройдя несколько шагов, оглядывается.
У дверей лачуги стоит, глядя вслед Семену, второй, маленький Семен. Проходят парни и девушки. Звучит гитара.
Перейдя дорогу, Примак подходит к другой «шанхайской» лачуге.
Он стучит в раму окна. Озабоченное лицо женщины появляется за стеклом.
— Трутнев Павел тут живет?
На лице женщины удивление, она отрицательно качает головой.
— В Москве Пашка давно. Инженером… И мать с ним.
Семен идет дальше.
Завернув за угол, он снова останавливается. Перед ним зажатый меж дырявых и кривых лачуг такой же маленький, но очень аккуратный домик. Он весь увит зеленью, под окнами разбиты клумбы, кругом цветущие кусты сирени, жасмин, кусты роз.
Семен приближается к калитке, возле которой стоит полная краснощекая женщина.
— Кто это у вас цветы развел?