Тридцатое августа.
Прихожая в квартире Ленина. В ряд стоит несколько разных кресел. Около кресел — заведующая хозяйством Совнаркома.
Входит Ленин, останавливается.
— Это что такое?
— Для вашего кабинета, Владимир Ильич, выберите, пожалуйста.
Ильич стоит, наклонив голову набок, сунув руки в карманы брюк. Перед ним кресло с резными деревянными львами.
— Гм… Этакими дикими зверями мы, пожалуй, отпугнем всех рабочих и крестьян, которые приходят в Совнарком, — улыбаясь, говорит он. — Скажите: а можно раздобыть обыкновенный человеческий стул на четырех ножках, со спинкой?.. Можно? Ну вот и поставьте его мне…
Ленин входит в кухню.
У плиты возится Евдокия Ивановна.
— Евдокия Ивановна, не приходил ко мне тот товарищ, которого я жду? С Урала?
— Нет, Владимир Ильич, не приходил.
Сидящий в углу человек поднимается, услыхав имя «Владимир Ильич».
Это крестьянин в лаптях, в посконной рубахе, в солдатской шинели без хлястика.
Ленин замечает его.
— Вы, товарищ, ко мне?
— К вашей милости, товарищ Ленин, — смиренно и почтительно говорит крестьянин.
— Земляк мой… — ворчит Евдокия Ивановна, косясь на крестьянина. — Двадцать лет не видались. Пристал: покажи ему Ленина, и все.
— Земляк? — Ильич подходит к крестьянину. — Значит, тамбовский? Садитесь, товарищ. Как там дела в ваших местах?
— Да что же дела, товарищ Ленин… Вот пришел к вам… Правду у вас искать. Мужицкую.
— Мужицкую? А разве есть такая отдельная мужицкая правда?
— Выходит, что есть.
— Мужицкая отдельно, и рабочая отдельно? Это очень интересно.
— А как же, товарищ Ленин? Мужик за Советской властью пошел? Пошел. Сказала Советская власть: «Кончай войну», мужик — штык в землю. Верно?
— Ну дальше!..
— Сказала Советская власть: «Отбирай барскую землю», — мужик отобрал. Правда?
— Нуте-с…
— Собрал мужик с барской земли хлеб… и что же получилось? Пришли рабочие отряды, и хлебушко — фью!.. Вот оно и выходит: рабочая правда отдельно, а мужицкая отдельно.
Ленин внимательным, быстрым взглядом оценивает «земляка».
— А сколько у вас отобрали хлеба?
— Да я не про себя…
— Нет, у вас лично сколько было хлеба? — настойчиво повторяет Ленин.
— Сколько было, столько и сплыло. Не обо мне речь, — глядя в сторону, уклончиво отвечает крестьянин.
— Так вы, значит, не от себя? Вас послал кто-нибудь?
— Мандатов не имеем, а кой-какой народишко за мной стоит.
— Ага, понятно… А все-таки вы не все сказали, что думали. Верно?
«Земляк» молча косится на Евдокию Ивановну.
— Евдокия Ивановна, — говорит Ленин. — Можно вас попросить выйти на минутку?
— У меня молоко на плите, Владимир Ильич, — недовольно ворчит Евдокия Ивановна.
— Ничего, я послежу…
Ленин провожает Евдокию Ивановну до двери, прикрывает за ней дверь и вновь оборачивается к «земляку».
Евдокия Ивановна, выйдя в коридор, подзывает Бобылева и встревоженно указывает ему на дверь кухни.
«Земляк» несколько секунд молча смотрит на Ленина и, вдруг переменив тон, говорит:
— Ну что ж, ладно… — Он встает, подходит к столу, берет кусок хлеба. — Хлебушко кушаете… А кто его сеял? Мужик. Кто потом-кровью полил? Мужик! Кто жал, кто молотил, кто на горбу таскал? Опять же — мужик!..
— Мужика нет, — спокойно перебивает Ленин. — И вы это очень хорошо знаете. Есть бедняк. Есть середняк. Есть кулак.
При слове кулак Ленин как бы случайно указывает пальцем в сторону «земляка».
— Верно?
«Земляк» на мгновение смутился.
— Нет, неверно! Есть мужик справный, хозяин… И есть лодырь.
— Лодырь — это бедняк?
— По-вашему — бедняк, а по-нашему — лодырь!
— По-вашему — хозяин, а по-нашему — кулак, мироед, который эксплуатирует деревню, старается подорвать Советскую власть рабочих и беднейших крестьян. И это у вас — у кулаков — не выйдет.
— Ну что же, гражданин Ленин… Россия — страна мужицкая. Мы и без города проживем. Ситца не дадите — в холстину оденемся. Сапог не дадите — в лаптях проходим!.. Но уж если мужик хлеба не посеет…
— Измором, значит, возьмете?
— Город сам подохнет! — с наглой угрозой отвечает «земляк», не замечая, что в дверях стоят подошедшие во время разговора Свердлов и Бобылев.
— Вы нарисовали страшную картину, — с нарочитой тревогой в голосе говорит Ленин. — Прямо волосы дыбом становятся!.. Значит, вы пришли как бы войну нам объявить?
— Вы — человек ученый. Вам виднее.
— Ну что ж! Запомните и передайте тем, кто вас послал хотя бы и без мандата: Советская власть — штука прочная. Рабочие и крестьяне создали ее не на год и не на десять лет! Назад пути не будет. Никому! Пока вы, кулаки, существуете, — хлеб вы будете отдавать. Пойдете войной — уничтожим. Вот вам и вся правда. Настоящая рабоче-крестьянская правда.