- Мойша, может завтра мы будем копать?
- Меньше разговаривай, копай. Мы с Кондратием старые, но выкопать смогли, а ты молодой и, вообще, физический труд только идет на пользу,- он достал из кармана небольшой по размеру, но мощный фонарь.
Я не боялся Мойшу, но после этих слов окончательно понял-он меня убивать не станет.
Наконец лопата уперлась в какой-то металл.
- Давай, спускайся в яму, - последовала команда.
- Мойша, вы будете меня убивать? - Спросил я, не веря этому, просто хотел разрядить обстановку.
- Я тебе что, фашист? Это они, моих всех в яму закопали живьем. Чтоб никогда больше мне такого не говорил. Придумал тоже, байстрюк этакий. Держи веревку, привяжи к ручке этого шкафчика. Предупреждал я, что из-за него будут у нас проблемы, но таких даже я не предвидел.. Будем вытаскивать его.
Металлический сейф оказался довольно тяжелым, но мы с Мойшей не без труда, все же его подняли наверх и положили в багажник.
- Будем выполнять волю Сашки Агафонова. Сейчас мы поедем к друзьям Кирилла, он меня когда-то меня с ними познакомил, но сейчас нужно перекурить. У тебя есть сигареты?
Мы сидели с Мойше рядом и курили, как старые друзья, и он мне говорил, что давно уже понял, что я не при делах, просто боялся, если я не соглашусь ему помочь, больше ему просить некого.
- Мойша, где Кондратий? - Наконец спросил я, смутно надеясь, вдруг он в больнице.
- Нет уже Кондратия, умер он. Думал умрет тихо, ему и так мало оставалось, и он знал об этом, а получилось - с оружием в руках.
- С каким оружием?
- Покурили, давай, поехали, по дороге расскажу.
5
По таким дорогам мне еще не приходилось ездить, а тем более, управлять автомобилем.
Нас постоянно подбрасывало и кидало из стороны в сторону.
- Шлемазл, кто тебя научил так водить? - Спрашивал Мойша после очень глубокой колдобины, в которую мы попадали довольно часто, и поэтому я это слышал постоянно.
- Мойша, садитесь за руль и - вперед, какие проблемы?
- Не груби старшим, сам со временем состаришься и будешь не единожды вспоминать старого еврея, Мойшу.
Темень стояла непроглядная, фары еле-еле пробивались сквозь нее, но мы на очень малой скорости, все же продвигались вперед. Как только я это высказал вслух, мы провалились в какую-то глубокую яму и застряли намертво.
- Счастливчик ты, байстрюк, что не скажешь - все сбывается, - Мойша не был лишен чувства юмора, - но если накаркал, то выходим наружу и толкаем.
- Так кто-то должен газовать.
- Правильно мыслишь, молодой. Показывай где тут газ, а ты будешь толкать.
- Мойша, может, хотя бы дождь переждем?
- Ты знаешь, когда закончится? Парень, ты в Сибири, и сейчас не лето, поэтому может зарядить на несколько суток. Ты предлагаешь здесь обживаться?
Мне ничего не оставалось , как только посадить старика за руль, а самому выйти под этот проливной дождь, который оказался еще то ли со снегом, то ли с градом, и толкать машину.
Но это нам ничего не дало.
- Слабый ты, мамзер, видимо мама плохо готовит, придется пойти в лес нарубить сучьев, - сказал Мойша, заглушив мотор.
Он покряхтывая, вылез из машины. Залез в багажник, достал оттуда топор, и мы прямо у дороги нарубили сучьев и подложили под передние колеса.
- Залезай в машину и газуй, я буду толкать, - скомандовал Мойша.
- Неудобно как-то, давайте я буду толкать.
- Ты уже себя проявил. Наверно все силы на баб растратил.
Я залез в кабину и начал газовать. Сначала немного, а потом вдруг машины вылетела из ямы и врезалась в ближайшее дерево.
- У тебя, шлемазл, то понос, то золотуха, - проворчал мой попутчик, вставая с земли, - учись, пока Мойша живой, - он приказал мне перебираться на пассажирское место, а сам спокойно, как опытный шофер, сдал назад, вывел машину на дорогу, и мы продолжили путь.
Только под утро мы добрались до той деревни, куда хотел попасть Мойша. При этом мы еще несколько раз застревали и менялись местами, Мойша во всем винил меня, но я уже привык, да и из его уст это звучало шуткой, таким еврейским местечковым юмором, который я очень люблю.
Мы подъехали к одному дому, возле которого стояла молодая девушка и смотрела на подъезжающую машину.
- Наталья, если ты еще не замужем, то я приехал свататься. Правда, в начале думал сосватать за тебя этого молодца, но он не оправдал мои надежды, а замуж тебе уже пора.
- Здравствуйте, дядя Мойша. Почему сегодня одни?
- Как это один, а этого шмындрика ты не заметила? Ну и правильно, не стоит он твоего внимания.
- Дядя Мойша, если вы приезжаете, то вы всех затмеваете своим юмором.
- А красотой?
- Об этом вообще не стоит и заикаться.
- Молодец, внучка, но все-таки присмотрись, может и этот байстрюк на что-нибудь сгодится. А мне уже лучше со Степанидой дело иметь, дольше проживу.
- Старый развратник, ты чему учишь мою Наталью? - Откуда-то из-за дома появилась старушка.
- Степанида, думал уже не увижу тебя, но ты изо дня в день все краше становишься, и не стареешь вовсе. Это на тебя так Фрол действует.
- Что ты , что Фрол - отгремели ваши подвиги, - она махнула рукой, - заходи в дом, скоро будем завтракать.
- Давай Фрола позовем, разговор есть, - вдруг резко стал серьезным Мойша.
- Я поняла, что-то случилось, как только увидела машину, - сказала Степанида, - Наташка, сбегай за Фролом, скажи Мойша приехал, и у него есть серьезное дело.
Девушка выбежала со двора, а я вынул из кармана телефон Евграфыча и несмотря на очень раннее время решил ему позвонить, но у меня ничего не получалось.
- Не работает здесь эта штуковина, не напрягайся, лучше давай покурим, подождем Фрола, - сказал Мойша.
6
Вскоре подошел какой-то пожилой мужчина в сопровождении Натальи. Мойша поднялся, с уважением пожал ему руку, поговорили о здоровье, но ничего другого не касались, хотя по Фролу чувствовалось, что ему не терпится узнать новости.
- Ты, Фрол, не меняешься, - сказал Мойша, - это на тебя женщины так хорошо влияют.
- Так перебирайся к нам.
- Подумываю над этим. Вот только, боюсь, подеремся за Степаниду.
- Это да, она у нас женщина на выданье.
- Идите в дом, будем завтракать, балаболы. Как соберетесь, только и знаете, что попусту языками трепать.
- Степанидушка, а что нам остается делать, - возразил Мойша.
- Так хотя бы молодой девчонки постеснялись, так нет же, что в дурную голову взбредет, то и ляпаете.
- Молодец, возьми из бардачка бутылку водки и принеси, - так ко мне обратился Мойша.
Когда я вернулся, все уже сидели по местам, но одно место, то ли специально, то ли так получилось, рядом с Наташей, пустовало.
На столе стоял чугунок с горячей картошкой, большая тарелка с солеными грибами, в еще одной тарелке были другие соления, а еще, что особенно меня удивило, лежал огромный каравай хлеба, явно испеченный в печи.
- Степанида, - обратился Мойша к хозяйке, - подай еще одну стопку.
Он налил в поданную ему рюмку водку поставил на стол и накрыл это куском хлеба.
Потом налил всем остальным. Все это проделывалось в полной тишине
- Все уже поняли, - начал свою речь Мойша, - сейчас мы помянем моего друга, моего брата, Кондратия. Умер он красиво, погиб в бою, не испугался бандитов. Не знали те, с кем дело имеют, привыкли все нахрапом делать, вот и просчитались. Пухом тебе земля, ты был настоящим мужиком.
Мойша сделал небольшую паузу, а потом залпом выпил свою стопку. За ним последовали и другие, но никто не стал ничего спрашивать.
- Пошли, мужики, покурим и поговорим о наших делах. Приехал я к вам не только для того, чтобы Кондратия помянуть, привела меня к вам нужда в помощи вашей.
- Так курите здесь, - предложила Степанида.
- Хозяюшка, есть вещи, не для девичьих ушей.
- Я пойду во двор, а вы здесь сидите, - вскочила Наташа.
- Не обижайся, родная, на старого еврея, не обижайся. Я знаю, что говорю.