- Все, давайте, выпивайте по последней и поехали, - сказал шофер после того, как прошло двадцать минут, - все-таки в городе я должен быть вовремя.
Малая родина Кирилла Мелентьева нас встретила моросящим мелким дождем. Улицы были практически безлюдны, кое где в окнах горел свет.
- Грустно здесь, не находишь? - Спросил Мойша.
- А в вашей деревне было веселее? - ответил я.
- Наверно еврейство, это нечто заразительное. Почему ты отвечаешь мне вопросом на вопрос?
- Ну, а как я вам могу по-другому ответить?
- Это верно, я не подумал.
Мне хорошо было с Мойшей, он был очень покладистый, сначала ворчал, после соглашался, а то, что я у него всегда был виноват, так я на это не обращал внимания.
- Байстрюк, где мы ночевать будем? - Мойша думал, у меня есть ответы на все его вопросы.
- Не знаю, нужно подумать.
- Так думай быстрее. А то только и останется - вместе с твоими мыслями ночевать на вокзале.
- Как я понимаю гостиница отпадает. Нужно купить местную газету и посмотреть где сдается квартира или комната.
- Так, иди быстрее и покупай.
- Наверно все газетные ларьки уже закрыты.
- Так что ты мне морочишь голову?
Вон доска объявлений, может там что-нибудь найдем.
Мы подошли к доске и начали ее изучать. Объявлений было много, и неизвестно, как долго мы бы их изучали, если бы Мойша не спросил:
- Ты знаешь, как здесь звонят по телефону?
В самом деле на всех объявлениях были только номера телефонов, а адреса не было ни одного.
Мы снова вышли под этот противный дождь, которому не было конца. Вдруг Мойша быстро начал перебегать дорогу, только тогда я увидел, что по другой стороне улицы очень медленно, опираясь на палку, шел какой-то человек.
- Какой ты медлительный, - встретил меня привычным уже ворчанием, Мойша, когда я подошел к ним.
- Так на красный свет я не мог пойти.
- А я почему смог?
Я промолчал, ответа у меня не было.
- Теперь ты видишь с кем я должен дело иметь? - Это Мойша обратился к этому случайному прохожему.
- А с кем мы можем еще иметь дело, все наши уехали.
Только сейчас я взглянул на собеседника Мойше. Это был пожилой мужчина, в черном длинном пальто с поднятым воротником, с непокрытой головой. Он тяжело опирался на толстую палку, и несмотря на мерзкую погоду, похоже, никуда не торопился и был рад нашей встрече.
- Что ты говоришь, Лева? Неужели все уехали? - Поддержал разговор Мойша.
- Ну может не все. Но кто остался? А зо хен вэй, что это за евреи. У кого мама, у кого папа, а у кого дедушка с бабушкой, с которыми он стеснялся выйти в люди, а еще те лодыри, которые боятся лишний раз задницу поднять со стула.
В этот момент я подумал, эта интересная беседа не закончится никогда, но Мойша тоже устал с дороги.
- Знаешь, уважаемый, мы люди приезжие, а ночевать нам негде. Не подскажешь, где здесь можно квартиру снять
- А на сколько вам надо?
- Хотя бы на ночь, а потом посмотрим.
Местный житель задумался, но ненадолго:
- Я могу вас к себе пригласить, но тебе придется спать на раскладушке, а молодому постелем на полу.
- Очень даже согласны. Лева, вы не волнуйтесь, мы обязательно вам заплатим за беспокойство.
- А кто тебе сказал, что я волнуюсь? Пошли на трамвай, нам далеко ехать.
Ехать, может, было и недалеко, но очень долго. Трамвай останавливался на каждой остановке, и не имело никакого значения - есть люди там или нет, а в самом трамвае ехали только мы.
- Лева, если ты так далеко живешь, то что ты делал возле вокзалов в такое время и в такую погоду? - Спросил Мойша.
- Мои дети давно уже уехали, звали меня, но я отказался. А знаешь, почему?
- Откуда мне знать, скажи.
- Я очень люблю свой город. В этом городе родились и жили очень много знаменитых людей, после войны он был весь в руинах, а то что не успели в войну разбомбить, то после войны все снесли, и новое построили. Сейчас строят какие-то памятники, церквей понастроили разных. Может это и хорошо, но зачем сносить оставшееся? Вот и езжу каждый день по старым улицам своего города, того, который я люблю. Сегодня был в этом районе. Я вот думаю, скоро уже умру, поэтому хочу каждый день ходить по своим любимым улицам, пока жив, пока на ногах. А ты откуда? - Спросил Лева у Мойши.
- У меня другая история. Нет у меня никого, и родного места нет, ничего нет. А кого любил, тех уже нет на этом свете.
- Как это, нет? Ты же где-то родился, где-то жил.
И тогда Мойша рассказал своему новому другу в нескольких словах всю свою жизнь.
- Так мы за разговорами проехали нашу остановку, - вдруг опомнился Лева.
Мы вышли из трамвая, пешком вернулись к дому Левы, поднялись на третий этаж, что заняло очень много времени. Лева поднимался очень медленно, на каждом этаже останавливался передохнуть. Наконец, пришли.
Лева дал нам раскладушку, одеяла, подушки, постельное белье и пригласил поужинать, но я очень хотел спать и поэтому отказался. Моя голова, как только коснулась подушки, я провалился в сон.
Ночью проснулся и увидел, на кухне сидели два пожилых человека, о чем-то тихо разговаривали на идиш. На столе стояли две кружки и чайник, лежали пакетики чая.
10
- Можно я с вами посижу, - попросил я у них разрешенияе.
- Садись, чего спрашиваешь, - ответил Мойша, но разговаривать они перестали.
- Я иду досыпать, - после нескольких глотков кипятка, сказал я им, видя их неловкость.
- Молодой человек, у нас нет никаких секретов. Мы просто вспоминали тот язык, на котором давно уже не разговаривали, а продолжать говорить на идиш в твоем присутствии как-то неудобно.
- Я идиш не знаю, но слышать в детстве мне его приходилось постоянно.
- Байстрюк, ты тоже еврей? - Конечно же это был Мойша.
- Нет, что вы, но у нас во дворе в моем детстве пожилые еврейские женщины выходили посидеть на лавочке и разговаривали на этом языке. Интересно было наблюдать, сидят на лавках женщины и о чем-то разговаривают, еврейки говорят на идиш, даже с не еврейками, но те не задумываясь, отвечают им на русском. Мои родители русские, и бабушка с дедушкой русские, но легко понимали идиш. Но я все равно пойду спать. Извините.
- Я тебя все больше люблю, пацан, - самое интересное: Мойша ни разу не спросил мое имя, наверно и не знал его.
Утром я проснулся, а они все так же сидели.
- Вы совсем не ложились? - Удивился я.
- Спали, конечно, но не так долго. Нам осталось меньше, чем мы уже прожили. Поэтому выспимся. Давай, приводи себя в порядок, чай на столе и вперед, наш ждут великие дела, - Мойша был бодрый, жизнерадостный, он никогда не унывал, насколько я его знал.
- Лева, ты хороший человек, но почему ты не хочешь с нас взять деньги за постой? - Спросил он.
- Ты, Мойша, не понимаешь, хотя прожил уже много. Эта ночь была одна из лучших за последние десять лет.
Весь этот разговор уже происходил у дверей.
- Совсем забыл, - Лева исчез и через минуту снова появился в коридоре, неся бутылку водки.
- Вот, возьмите с собой. В ту семью без этого никак.
- Лева, мы зайдем в магазин и купим. Оставь себе.
- Мойша, этой бутылке уже более пяти лет, и сколько она простоит, я не знаю. Я никогда не был любителем этого дела, а сейчас врачи категорически запрещают даже думать об этом.
- Так зачем покупал?
- Вот думаю, умру я, хоронить меня некому, но соседи обнаружат меня, похоронят и помянут добрым словом. Я всегда ее держу на видном месте. А в магазин вам не стоит идти, мало ли кого встретите. И деньги мне, ты старый еврей, не предлагай, не возьму, да еще и обижусь. Если не управитесь с делами, то я вас жду вечером. Не вздумайте идти в гостиницу или снять какое-нибудь жилье.
Он подал мне руку, которую я с уважением и удовольствием пожал.
- Лева, даже если бы ты не пригласил нас на вечер, мы все равно пришли бы. У нас есть еще о чем поговорить, - Мойша долго держал руку хозяина в своей.