— Ах ты черт, — ругнулся он тихо. — Вот же напасть какая.
— Да что с тобой?
— Марк, — спросил он. — Ты видишь его, Марк?
Он меня так испугал, что я осмотрел почти всю комнату, но мне по-прежнему не было ясно, о чем он говорил.
— Кого я должен видеть, Джей?
Он задержал дыхание, а потом выпустил из рта воздух резким оглушительным выхлопом, чем-то похожим на всхлип.
— Ты не видишь его? Да ты вообще хоть что-нибудь видишь?
Я наблюдал людей в истерическом припадке и, как бы ни был сбит с толку, мог поклясться, что в моем кабинете сидит истерик. Конечно, этого я ему не сказал. Я видел Джея, его отражение на полированной поверхности стола. Видел свой небольшой кабинет, кожаные кресла, картотеку, диван — вот, пожалуй, и все. Но я не заметил ничего такого, чего бы не было здесь минутой раньше.
— Не спеши, Джей, расслабься. Что, по-твоему, я должен видеть?
— Попугая.
— Кого?
— Попугая, Марк. Его действительно нет?
У него задрожало лицо. Он готов был сломаться.
— Не ври мне, Марк.
— Послушай, Джей, — сказал я тихо. — Мы дружим долгое время. Не дави на меня. Какой еще попугай?
— Тот, что на моем плече. Большой зеленый попугай на моем плече.
Думаю, при других обстоятельствах это могло бы показаться забавным. Такие шутки потом обсуждают и, вспоминая, смеются. Но в данную минуту мне было не до смеха. Совсем не смешно смотреть на человека, с которым дружил многие годы, которого любил и уважал; смотреть, сознавая, что он идет вразнос.
Не более недели или двух назад я разговаривал с ним в магазине мужской одежды, которым он владел, и Джей был таким же нормальным, как я. Что-то с ним произошло. Я знал только одно — он не шутит. Джей говорил серьезно.
У меня по спине побежали мурашки, и я осторожно спросил:
— А я должен видеть этого попугая, Джей?
Он вздохнул, его узкие плечи поднялись и опустились.
— Думаю, что нет. Наверное, нет, Марк. Просто я сошел с ума.
— Не глупи, — подбодрил его я. — Расскажи мне все.
— Хорошо.
Он прикурил сигарету. Его рука немного дрожала. Джей глубоко затянулся, опять взглянул на левое плечо и быстро отвел глаза. Потом он выпустил облако дыма и произнес:
— Скорее всего ты решишь, что я спятил. Но, Марк, этот попугай здесь…
Он слегка кивнул головой влево и отвел взгляд.
— Я вижу и чувствую, что он здесь. А ты… Ты не видишь?
Я медленно покачал головой.
— Нет. Но не поддавайся этому, Джей. Я не понимаю…
— И я не понимаю, — оборвал он меня. — Если я еще не спятил, то до этого недалеко. Каждый чертовый полдень — точка в точку.
— То есть не все время?
— Только в полдень. На час. Без всяких отсрочек. Точка в точку — в полдень…
Его голос сорвался, и он потянулся за сигаретой.
— Как долго это продолжается?
— После понедельника каждый день.
Сейчас была среда. Значит, Джей носится с этой штукой, чем бы она ни была, три дня.
— Ты говорил кому-нибудь об этом? — спросил я.
Он покачал головой.
— Когда это случилось в первый раз, в понедельник, я работал в магазине. И вдруг — бац — эта чертова штука появилась. Я сразу пошел домой. А потом так же внезапно, ровно через час, попугай исчез.
Он тряхнул головой. Его лицо сморщилось и выглядело обескураженным.
— Просто исчез, и все.
Я не знал, что ему сказать. Мы давно дружили, оставаясь не очень близкими, но достаточно хорошими друзьями. В последнее время мы долго не встречались, но он мне нравился, и я чувствовал, что нравлюсь ему.
Мы поговорили немного, и через несколько минут он успокоился. Джей рассказал, что галлюцинации начинаются внезапно — никаких потрясений или предостережений. Он понятия не имел, почему они возникают.
Я встал, подошел к большому окну за своим столом и посмотрел на Сприн-стрит. Толпы людей спешили на ланч, машины медленно тащились вдаль. Яркий солнечный свет падал вниз и отражался от потока автомобилей. Казалось странным, что снаружи все идет, как обычно, а мы тут говорим о невидимом попугае. Это был плохой день для кошмаров. Воздух казался мягким и чистым, солнце слишком ярко светило в окно. Даже смог, который обычно клубился на улицах Лос-Анджелеса, сегодня поднялся ввысь и превратился в тонкую пелену. Для нас подошел бы день скулящих ветров или густого тумана, наседавшего на здания.
Я повернулся. Джей смотрел на левое плечо.
— Знаешь, я вижу его, — тихо произнес он. — Я вижу его очень ясно. И говорю тебе — он здесь. Я его чувствую.
Он наклонил голову набок.
— Даже не знаю, что может быть реальнее… Марк, ты считаешь, я сошел с ума?
— Ты не сошел с ума, Джей. Выбрось это из головы.
Конечно, он мог и спятить, но глупо говорить такое приятелю. Я сел в свое вертящееся кресло.
Он полез в карман пальто, вытащил длинный конверт и положил его на стол. Я взглянул на штамп в верхнем левом углу: «Кохен и Фиск; юридическая консультация». Джей вынул из конверта какие-то бумаги и передал их мне.
— Посмотри их, — сказал он. — Я за этим и приехал. Хотя была и другая причина. Хотелось встретиться с тобой, Марк, и не потому что ты частный детектив. Ты мой друг, и я верю тебе.
— Разумеется, Джей. Все, что могу, сделаю, — сказал я.
Он почти совсем успокоился. Немного нервничал, но уже не сравнить с тем, что было. Я взглянул на верхний лист. На мгновение мне показалось, что я читаю какую-то бессмыслицу. «Таким образом, я передаю, перемещаю и продаю все свои права, собственность и проценты на капитал по следующему списку имущества…»
Я поднял глаза.
— Что за дьявольщина, Джей? Какая-то купчая. Для чего все это? В ней же нет никакого смысла.
— Нет, есть. Это я продаю.
Конечно, это была купчая и инвентаризационные ведомости магазина Джея на Девятой улице. А он стоил немало.
— Не понимаю, — сказал я со вздохом. — Почему?
Он тоже вздохнул и его щеки надулись при выдохе.
— У меня появились кое-какие неприятности. В принципе небольшая проблема, если бы я не вообразил себе вот этого.
Его губы, дрогнув, сложились в кривую усмешку.
— Не знаю, что реально, а что нет, но… В любом случае каждый вечер к закрытию ко мне начали приходить двое парней. Они предложили мне продать магазин.
— Но сам-то ты не хочешь продавать его, верно?
Он колебался.
— Смешно сказать, но я чуть не согласился. Они хотят купить дело за двадцать пять тысяч.
— Двадцать пять… Но почему, Джей? Магазин стоит в три-четыре раза дороже.
— Почти четверть миллиона. Ты же знаешь, сколько у меня товара. И вот я… Я чуть не продал им все. Мне с трудом удалось устоять, когда они пришли. Я так растерялся, что запросто мог натворить глупостей. И, боюсь, придется продать магазин.
— Боишься? Тогда что это за бумаги? Почему…
— Я хочу продать дело тебе, Марк.
— Мне? Что за дьявол, Джей? Я не хочу…
— За доллар.
Я посмотрел на него. По-видимому, парень и правда сошел с ума.
— Сделай это ради меня, Марк. Тебе не придется сидеть в магазине. Я всегда буду рядом. Все останется только на бумаге.
Он помолчал, а потом сказал:
— Те два парня, которые ходят за мной… Они напугали меня. Боюсь, что они не успокоятся. У одного из них был пистолет.
Это уже ближе. К этому я привык. Значит, обычный рэкет. Я начинал понимать. Кое-что прояснилось.
— Как-то все сразу навалилось, Марк, — продолжал Джей. — Со мной что-то не так. А тут еще они с магазином.
Он облизал губы.
— Они мне грубили. А вчера даже немного потолкали меня. Велели быстрее принимать решение. И лучше, если сегодня вечером.
Я дал услышанному осесть.
— Ты хочешь сказать, что тебя физически толкали? То есть тебя избили, Джей?
— Да. Силы им не занимать. И росту тоже. Пообещали, если я не продам магазин, обо мне «позаботиться».
Я рассвирепел. В Джее едва бы набралось пять футов семь дюймов, ему уже пятьдесят восемь лет. Пожилой человек с небольшим животиком — мягче воды, тише травы.