Я уже отпустил царей, взяв с них довольно щадящий выкуп и подробнейшие клятвы, а полный запрет на торговлю для финикийцев сменил на патент. Плати в казначейство Энгоми и плавай по моему морю сколько хочешь. Тебе прибьют на борт медные цифры, который будут в каталоге у каждого командира биремы. С буквами у этих отморозков не очень, но цифры они кое-как выучили. Вой в Финикии стоит страшный, и купцы злы, как собаки. Но, как и бывает в таких случаях, злятся они не на меня, а на своих царей, которые, по образному выражению одного нашего аспиранта, их в этот блудняк втравили. А я для них, пока не забылась последняя война, — отец родной и благодетель. Это пройдет, конечно. Добро забывается быстро. Но пока это еще так.
Зимой тут скучно. Как же не хватает кино, телефона и потока информации, который льется на современного человека круглые сутки. У меня поначалу ломка была, потом привык понемногу, и теперь вот снова накрыло. Люди здесь ленивы. Они живут медленно и тягуче, принимая решения месяцами, бесконечно откладывая их на завтра, пока не клюнет жареный петух. Бесит это меня невероятно, а потому я выгляжу здесь как инопланетянин. Я не могу сидеть у рыбацкой хижины и наслаждаться солнцем только потому, что на сегодня у меня уже есть что пожрать. Нет еды на завтра? Так то будет завтра! Подобным образом здесь живут многие. Греки же.
— Государь! — стражник возник за спиной словно тень. — Господин Корос вернулся. Просит принять.
— Тащи его сюда! — резко повернулся я. Информационный поток, оскудевший вместе с навигацией, обещает вновь потечь полноводной рекой.
Он изрядно похудел. Низкорослый толстячок, каким я его запомнил, за время пути остался лишь с намеком на щечки и животик, а лицо, руки и шея его приобрели насыщенно-смуглый оттенок, такой обычный у моряков и совершенно невероятный для почтенного писца, привыкшего к тени каменных сводов.
— Господин, — склонился он. — Ваш приказ выполнен.
— Вы до самой Ильвы дошли? — не на шутку возбудился я.
— Вот! — застенчиво улыбаясь, он полез в сумку на боку и достал буро-коричневый камень, в котором даже я узнал кусок отличной железной руды. Не нужно семи пядей во лбу быть.
— А Сицилия… Тьфу ты! Сикания как? — жадно спросил его я.
— Земля там богатейшая, господин, — мечтательно улыбнулся писец. — Свиней столько, сколько я свою жизнь не видел. А какие луга! А дубравы! Желуди можно мешками собирать.
— А Одиссей где? — закрутил я головой.
— Дома остался, — ответил Корос. — Придет по весне, еще до Плеяд, чтобы свою долю получить. А я на сидонской гауле приплыл. Мы ее по дороге наняли. Правда, Одиссей сначала ее хозяина пристрелил…
— Не удивлен, — оборвал я его я. — Это на него похоже. Записи подготовь и мне представь. Награду получишь достойную.
— У меня есть просьба, господин, — замялся Корос. — Экипаж сидонцев… Полезные люди. Возьмите их на службу. Они побережье Италии и Сикании знают. У нас таких людей и нет больше.
— Конечно, — кивнул я. — Скажи им, что получат дома в Энгоми. Если прослужат мне пять лет, то дома перейдут с их собственность. Пусть перевозят семьи.
Сияющий писец удалился, а я снова повернулся к морю, которое сегодня было не по-ноябрьски ласковым. Потому-то Корос и рискнул ранним утром выйти из Угарита и пересечь-таки наш пролив.
Я поставил на зеро, до предела обострив отношения с Египтом, но деваться мне некуда. Я выжал из имеющейся ситуации если не все, то почти все. Через двадцать лет остервеневшие от жажды власти бабы в гареме организуют убийство собственного мужа, Рамзеса III, и сильная страна покатится по наклонной, как машина без тормозов. Она сначала потеряет Ханаан и его дерево, потом Нубию и ее золото, а потом лишится почти всей Дельты Нила и доступа к морю. Египет съежится, как шагреневая кожа. Он уйдет на юг и станет убогой деревней размером в несколько миллионов человек. Это на таком торговом партнере я должен строить свой долгосрочный бизнес-план? Чушь! Египет скоро свалится, а мы свалимся вслед на ним.
Дальше меня ждет инерционный сценарий, который просто слегка притормозит кризис, но не излечит его. Чтобы преодолеть его полностью, мне нужно сделать две вещи: устранить проблему глобального голода и проложить торговые пути, которые перезапустят умирающие экономики этого мира. Нужен настоящий взрыв, катарсис, который перевернет представления людей о возможном и невозможном.