— Вот как? — растерялся Силл. — Диомед их примет? Жди, Эней. Я приду.
— У тебя же нога ранена, государь, — непонимающе смотрели на меня командиры. — Куда тебе драться!
— Имею право выставить замену, — пожал я плечами. — Муваса, выйдешь за меня биться?
— Приказывай, государь, — сделал тот шаг вперед. — Убить, ранить или просто оглушить?
— Убей, — ответил я подумав. — Но сделай это быстро и красиво.
— Тогда я возьму махайру, — оскалился тот. — Хороший у него доспех. Мне как раз впору будет.
Знатный воин — товар штучный. Пока Абарис и Хрисагон мальчишками пасли коз, Мувасу учили биться. Этот отморозок разделает под орех любого в моем войске, но тут есть одна тонкость. Сотня бывших козопасов выстоит в монолитном строю против сотни аристократов. А тысяча втопчет в землю тысячу знатных воинов. Это здесь понимали все, а потому только кивнули согласно и разошлись по своим делам. Подумаешь, поединок со ставкой в два полцарства. И не такое видали. А у них ужин скоро, бобы поспели.
Видимо, такое здесь видели не все, потому что к закату холм акрополя был густо заполнен людьми, которые гурьбой повалили из города. На стенах тоже стояли толпы, грозя обрушить их своим весом. Пожары в Пилосе уже потушили, война сегодня закончится, а потому рабам и крестьянам, набившихся в город из окрестных деревень, было страшно весело. Им-то в изгнание не идти. А еще сегодня убьют кого-то из царей, что тоже не может не радовать. Острое чувство социальной ненависти побеждало инстинкт самосохранения. Люди лезли поближе, чтобы не пропустить ничего, и даже отталкивали локтями воинов, не обращая внимания на пинки и затрещины.
Весть о замене была встречена в Пилосе с унынием, но правила ведь не нарушены. Все помнят, как Агамемнон на меня Аякса натравил. Так что не придерешься. Силл вышел одетый в бронзу с головы до ног. Коринфский шлем, явно привезенный из Энгоми, пластинчатый доспех и невероятной красоты поножи, украшенные тончайшей чеканкой. Их точно ковали здесь. Царское ожерелье на шее притягивало к себе жадные взгляды. Особенно взгляды Мувасы, который был не то чтобы беден. Скорее, он был абсолютно нищ.
Впрочем, царевич не стал надевать даже тот немудреный доспех, что имел. И он не надел чужого, хотя ему предлагали их наперебой. Слабоумие и отвага, а еще голый расчет. Он ведь обещал сделать все быстро, и поэтому ему нужна скорость. Он в льняной рубахе, железной шапке и в широком поясе с бляхами. У него на руке щит, и он не обращает никакого внимания на те насмешки, что несутся в его сторону со стороны Пилоса. Он разглядывает врага и думает, как победить красиво. Ведь те, кто выкрикивают сейчас оскорбления, еще не знают, что завтра будут ползать у него в ногах.
— Как деремся, пастух? — презрительно спросил у него Силл.
— Как пристало благородным, — оскалился в улыбке Муваса. — И я не пастух. Я сын царя, тебе незазорно умереть от моей руки.
— Тогда бросаем копья, а потом сходимся на мечах, — удовлетворенно произнес Силл и отошел на десять шагов.
Да… Как все запущено-то. Тут по-прежнему дерутся с соблюдением куртуазных обычаев прошлого. А я-то думал, что они благополучно канули в Лету, когда погибли такие, как Гектор и Ахиллес. Как хорошо, что у копья Мувасы наконечник из стали. Мы как раз научились науглероживать железо порошком из древесного угля. Правда, получается у нас сталь далеко не всегда, учимся еще.
Силл бросает первым, и Муваса отбивает удар, заставив копье улететь в сторону. Войско разразилось радостными воплями, а вот Силл нахмурился и выставил щит перед собой, уперев ноги. Зря он так поступил, это уже немодно. Царевич из Арцавы подошел на два шага вперед, изогнулся каким-то невероятным образом и с утробным выдохом метнул свое копье. Острое жало с хрустом пробило кожу щита и уткнулось в бронзу панциря.
— А он и впрямь хорош, государь! — с завистью протянул Абарис. — Мне так нипочем не бросить.
Все идет словно в замедленной съемке, и я уже точно знаю, что будет дальше. Силл начнет мотать рукой вправо-влево, как всегда и пытаются делать в таких случаях. Минует целая секунда, когда придет осознание, что щит нужно все-таки бросить. Потом требуется еще пара секунд, чтобы помочь себе правой рукой, а в ней зажат меч. И все это тогда, когда к нему молнией несется враг, не обремененный доспехом. От него до царя всего три прыжка, и он побежал ровно в тот момент, когда бросил копье. Силл быстр. Он стряхнул наземь проклятый щит и поднимает свой клинок, но уже слишком поздно. Молниеносный удар махайры отсек правую кисть вместе с мечом, и та падает на утоптанную землю. Это чистое пижонство со стороны Мувасы. Он уже мог просто зарубить его. Но нет. Пока царь упал на колени, с воем зажимая культю, царевич заходит сзади и с оттяжкой рубит его чуть ниже кромки шлема. Голова отлетает в сторону, несколько алых фонтанчиков бьют вверх и тут же опадают, а тело сына Нестора тяжело валится набок. Сухая, каменистая земля жадно впитывает кровь своего повелителя, и вскоре на этом месте остается только темное пятно.